Георгий Поспелов - Время и любовь. Стихи о нас и вас

нашла желанные слова,
сказала тебе спасибо,
спасла от паники обуз.

Сирени вальс,
дурман черёмухи,
камыша лепетанье

вплелись в вечернюю
прохладу, в опаловые
цвета ожиданья

и вскоре светомузыкой
влились в наше
желанное свиданье.

Уйдя от детской кроватки,
ты тихо тянешь ко мне
ладони… пахнут нашей
малюткой… дорога́ вдвойне…

влечёшь на диван… стала
ритмично нас укачивать…
в объятьях мы и заснули,
сердце к сердцу наудачу…

Не художница,
ярким румянцем украсила будни.
Не дизайнер,
дивно смотреться заставила будни.
Не кудесница,
духом празднеств забавила будни.

Твоё эго меняет стили,
наряды дня и ночи,
преданий, народов, веков,
лагун и гор. Воочию

лицо твоё – всегда
мелодия – вплетает гибко
музыку твоего эго
в сменяемые улыбки.

Не диво, и вот почему:
твои улыбки верно
звучат в унисон сирта́ки
в волжбе афинской таверны,

индийской задорной песне
и трели соловьиного света,
степному напеву в полдень,
твоим мелодиям стоцвету.

Атолл Калипсо в стороне оставляя,
мой парусник врезался в синюю хмель —
как cкалы огромны глаза богини
на острове рядом… и та же свирель —

всесильно-властна любовь зазывна́я.
Вконец очарован, забыв о борьбе,
богиню с собой захватил. За это
спасибо, Афина Паллада, тебе.

Дала семижильное счастье поэту.
Спасибо громад и тебе, Посейдон, —
не скрёб трезубцем широкое море,
заранее зная судьбину притом.

Болтая после летаргии,
весна разбросала насмешники.
На полных трепета ножках
застенчив мир подснежников

с лесными гиацинтами,
фиалки, и́рисы плясом
струят восторги Солнцу,
стараясь с каждым часом

подняться к нему повыше.
Ты нежности много нарвала
душистой. Бросив её
до Солнца, прямо попала

в десятку. После нежность,
вобрав золотой спелый
нектар, осы́пала тебя
зелёно-сине-белыми

весенне-солнце-жгучими
поцелуями, бурно-озорна.
Ты стала пахнуть, как она
и её хозяйка весна.

Красивая брошь цвети́т грудь.
Краси́вей твоя неизменная суть.

Засыпал снег, замёл
тропу, подмял боевито
цветы, кусты, траву…
Лихой обидчик индивида

огульно всё сровнял,
что есть вокруг да около.
Тревожа сердце, снег
идёт, являя фокус

секучий, яркий, колкий —
обман, коварство, шутка,
любовь проститутки,
другой погоде – дудка.

И только снег – навек,
идёт и жжёт, хрусткий,
контузит, память узит
извечный недруг прусский.

Единой расцветки блёстки
неспешно, по-тараканьи
повергли в прах краски,
отбили враз пониманье

событий былого рассвета.
Обелил снег скучно
нутро и любимую, враг…
бескровный враг… бездушный…

Ты или образ твой
всюду рядом со мной.

Судьба сыграла шутку,
надев неудачи рюкзак,
не рассчитав, однако,
под глаз получить синяк.
Любовь защищает сила,
удвоенная как-никак.

Кленовые ветви в дождь,
хуторок в серёдке бури,
твоя забота оградит
как может от тёмной хмури.

Заслон от ударов, уколов,
опора от обид, упрёков,
твоя забота подоспеет,
нелёгкую пошлёт далёко.

В лихую душную жару
пиала зелёного чая,
твоя забота утешит,
нервишки мои очищая.

Уда́лое сердце сердца,
бодряще-мудрый Эзоп,
твоя забота осту́дит
мой разгорячённый лоб.

От крови мылись столетья.
В сравненьи ссора – пустяк,
но, вздор, она грозит
спалить домашний очаг.
Оправдано всё в любви.
Чем больше – горше она.
Молчи. Остынь. Успокойся.
Без гневных упрёков. Одна.