Сергей Огнев - Наследие Ктулху – поэзия Говарда Ф. Лавкрафта

(по рассказу Г. Ф. Лавкрафта «Dagon»)

Пишу, а душу терзает боль,
Я знаю, вечером меня не станет.
Без лекарств, в кармане голь,
Распахну окно, и жизнь увянет.

Терпеть пытку жизнью больше не могу,
Морфий – моего сознания хомут.
Расскажу, что мне известно одному,
Не надеясь, что меня поймут.

…Шлюпку Тихий океан качает без забот,
Третий день в одиночестве я плыл
С тех пор как наш гвардейский пакетбот
Немецкий рейдер затопил.

Захлебнувшись, я очнулся в черноте,
Тревожный сон сменил кошмар реальности.
Я увязал в болоте от шлюпки вдалеке,
Отхаркивая слизь вонючей гадости.

Не страх, а удивление вводило в дрожь меня,
Зловеще непонятное воздух наполняло.
Гнилая масса дохлых рыб со дна
Мерзкий, тошнотворный запах источала.

Безоблачное небо, отражая гниль
Казалось почти черным, отливая блеском
И черноту бескрайних миль
Ничто не волновало всплеском.

Земля! О, боже, я, наконец, спасен…
На острове всё та же гниль,
но чувствуя опору под ногами,
Уже не так кошмарами стеснён,
Я двигался на запад быстрыми шагами.

Под адским пеклом солнца дни я изнывал,
А по ночам ущербная Луна тянула из меня рассудок.
Высокий холм мне силы прибавлял,
Цель достиг за четверо ужасных суток.

Стоя на вершине, до предела поражён,
Смотрел в бездонный мрак извечной ночи.
Этой вечностью, казалось, заражён,
Я кричал от страха, что есть мочи.

На другом холме в ста футах от меня
Громадный монолит светился в лунном блеске.
Тайны человека, скрытые в века
Отражены в рисунках и искусной резке.

Приблизившись, я со страхом изучал
Барельефы в монолите сером.
Свет Луны, я думаю, наверное, искажал…
Такого быть не может в свете белом.

И теперь я теряю сознание,
Только лишь вспоминая их —
Это не земные и не божьи создания,
Человек и рыба смешивались в них.

С перепонками меж пальцев рук и ног,
Огромные, прозрачные, на выкате глаза.
Может кто-то, но не я, их описать бы смог,
Знаю лишь одно – такого выдумать нельзя.

Я был настолько поражён,
Окунувшись в тайны Океана глубину,
Что поначалу оказался раздражён
Тем, кто посмел нарушить эту тишину.

Я застыл на месте… из-за рифа,
Слегка вспенив воду, прямо предо мной
Огромное, словно Полифем из мифа.
Поднялось оно над черною водой.

Чудовище из самого ужасного кошмара,
Отвратительнее мозг бы выдумать не смог,
Метнулось к монолиту с быстротой удара,
Возникшая волна свалила меня с ног.

Чешуйчатые руки обвили монолит,
Словно для молитвы склонилась голова.
Ужасный, и в то же время чудный вид,
До уха доносились непонятные слова.

Я прочь бежал, что было мочи,
Пел, кричал, когда не мог уж петь.
Последнее, что помню из этой ночи —
С ног сбившую, молнии удара плеть.