Сергей Огнев - Наследие Ктулху – поэзия Говарда Ф. Лавкрафта

На этом мы расстались, истории конец,
Маэстро больше не встречал и не хочу, поверьте.
Та фотография – всему причина и венец,
Что Пикман незаметно сунул в дверь мне.

Теперь уверен, не был Пикман человеком,
Он – порождение тени, либо знает путь туда.
В тень эту заглянул всего лишь мельком,
Но богу противный вид не забыть мне никогда.

Я фото сжег, на нем не было пейзажа,
Не верю россказням о крысах и кротах.
Нет никаких сомнений в этом даже,
Фото – не подделка и снято впопыхах.

На нем подвал, я видел эти трубы…
А в центре чудище… с картины существо.
Клянусь богом, фото было сделано с натуры,
И всё, что Пикман написал – ЖИВО!

(по повести Г. Ф. Лавкрафта
«The Colour Out of Space»)

На запад от Аркхема, средь выжженных долин,
густых лесов и редких водоемов
Лежит, еще недавно, богатая земля,
как черная дыра вдоль мрачных склонов.

Серая зола сгоревших в прах домов, посевов
лежит уж сорок лет, нетронутая ветром.
Омертвевшие стволы деревьев догнивали на корню
и не росла травинка даже летом.

Лишь столбики кирпичных труб, да погреба,
топленные вонючей слизкой жижей
Напоминали, что когда-то здесь сполна
довольствовались жители роскошной жизнью.

Поодаль средь чахлых тополей,
почти без крыши одинокий домик догнивал.
Он, как хозяин, доживал последние года,
помнил, что случилось, и помощи не ждал.

Окаянной пустошью прозвали те места,
теперь я понимал проклятое название.
Последний житель, Эмми Пирс, поведал мне рассказ
о странных временах, изменивших и мое сознание.

Сорок лет назад июньским жарким днем
все жители села обычаем работали в полях,
Когда на ферму Гарднера как будто невзначай
упала глыба с неба, прямо на глазах.

Профессоры из города неделю ковыряли
метеорит, реакции и свойства изучали.
Особенно цвет необычный их дивил,
что круглые вкрапления излучали.

Метеорит исчез, как появился
внезапно, не оставив и следа,
Растаял словно льдина в жаркий день
забыли все, но потом пришла беда.

Урожай у Гарднера случился дивный,
овощи крупны и фрукты соком лили.
Вот только несъедобны оказались,
до тошноты горчили и быстро сгнили.

К зиме семью фермера словно подменили,
были беспокойны, их рассказы – полный бред,
Что странные следы у дома наблюдают,
кони ржут воющим собакам вслед.

К следующей весне проблемы обострились,
здесь снег с полей быстрей сошел,
Быстрей набухли почки на деревьях
и невыносимый запах гнили с фермы шел.

Соседи стали замечать, что по ночам
дом Гарднеров сильней Луною освещен
И ветки на ветру зловеще шелестели,
и еле слышался глухой протяжный стон.

В мае мухи, комары, казалось,
слетелись к Гарднерам со всей округи.
Всё вяло на глазах, стал падать скот
и у фермеров к работе опускались руки.

Первой из семьи не выдержала мать,
полностью в июне потеряв рассудок.
Бедняга истерила, криком уверяла нас,
что воздух светится, меняя цвет в течение суток.

Лишь местоимения и глаголы, путались слова,
в ушах звенели чужие голоса и звуки.
Чуть позже вовсе перестала говорить,
лишь выла словно зверь, пугаясь стуков.

В июле миссис Гарднер была уже не человек,
на четвереньках, корчила дикие гримасы.
Муж не выдержал, запер ее на чердаке
подальше от соседей, что точили лясы.

Ферма в сентябре покрылась серым пеплом,
от гнили и соседи уж с трудом дышали.
Сошел с ума их старший сын,
отец закрыл его напротив мамы.

Теперь уже на пару, они не только выли,
на языке шептались не родном.
И Гарднер клялся, что они светились
в цвете очень странном, неземном.

Сын умер первым чудовищной кончиной:
сначала тело стало серым, а потом
Он весь иссохся, кусками отлетала кожа,
жалкие останки издавали стон.

Младший сын навзрыд рыдал,
что происходит, детский ум не понимал.
Ночью резко оборвался детский вопль,
куда исчез мальчишка, никто и не узнал.

Две недели Пирс не видел Гарднера,
обеспокоившись, решился навестить.
От новых бед спасло безумие,
он плакал и просил его простить.