Сергей Огнев - Наследие Ктулху – поэзия Говарда Ф. Лавкрафта

Меня нашли. Очнулся – больничная постель,
Толком объяснить ничего не мог.
Один лишь звук – тяжелая капель
И хлюпанье противных скользких ног.

А по ночам, лишь полная Луна взойдёт,
Во всём величии ко мне приходит Он.
Гортанным голосом к себе зовёт:
Рыба – Бог, Его Величие Дагон.

Снаружи слышен шум… не успеваю запереть,
В дверь бьётся скользкое громадное оно.
Им не достать меня, уж лучше умереть.
О, боже, нет…
рука! – конец…
Окно!.. окно!..

(по рассказу Г. Ф. Лавкрафта «Cool Air»)

Не все кошмары связаны со мраком,
Одиночеством, безмолвием, грозой.
Фобии определены лишь личным страхом,
Средь них есть странные, каков и мой.

Я чуть ли не схожу с ума,
Почуяв холод, и терпеть нет мочи
Любого сквозняка. А в горле тошнота,
Лишь жаркий день сменяется прохладой ночи.

Работа журналиста не приносила мне достатка
И заставляла часто делать переезды.
Сняв комнату в отеле на жалкие остатки,
Тогда я сам открыл ворота бездны.

Знакомство с доктором явилось неслучайным,
Сеньор Муньос соседствовал со мной.
Сердечный приступ приоткрыл завесу тайны,
Пришлось подняться в комнату его.

Холодный воздух хлынул из дверей,
Меня озноб пробил, хоть было лето.
Первым чувством явилось выбежать быстрей,
Боль стерпеть, остаться без ответа.

Доктор протянул навстречу руку,
Льдом обожгло и пальцы, и ладонь.
Не знал, смогу ли вынести я муку,
Вынести едкую аммиака вонь.

Восхищение сменило неприязни чувство —
Легко и быстро приступ снят.
Доктор обладал целительным искусством,
Лекарством напоил и уложил в кровать.

Мы сдружились, каждый вечер я в гостях,
Слушал монолог о борьбе со смертью.
Серьезная болезнь гниения в костях
Рассекало тело грозной плетью.

«Вот почему мне нужен мрак и холод,
Лишь так могу себе часы продлить.
Морозильник изобрел, когда был молод,
И приходится теперь в нем постоянно жить.

Бессмертие – вот основной вопрос,
Терзающий людей из поколения в поколение.
Гипотез много, но ответов не нашлось,
Решение есть, и в этом нет сомнения.

Человек по сущности своей бессмертен,
Воля и сознание возвращает жизнь,
Воля держит дух в телесном месте —
Вот вечной жизни простая мысль.

Предав тело консервации ещё здоровым,
Оно будет жить, пока есть воля.
Пусть организм со временем не будет новым,
Но ты живешь, причем без чувства боли.

Функция органов уже вторична,
Их может, в принципе, не быть.
Думаешь, жизнь без сердца не логична?
Нет, тело и без сердца продолжает жить».

Я часами слушал этот бред,
Казалось, доктор потерял рассудок.
Огромный рабочий кабинет
Заполнен сетью трубок и сосудов.

Его запросы на покупки были чудноваты.
Смесь специй, благовоний, химии
Вскоре стала издавать такие ароматы,
Невольно вспоминаешь фараонов мумии.

Атмосфера вокруг Муньоса постепенно накалялась,
Необъяснимый ужас отвращал соседей от него.
От страшного недуга избавиться пытаясь,
Вонючей гадостью пропитал себя всего.

В поздний час я был разбужен громким стуком,
Сеньор Муньос отчаянно кричал.
Он метался по квартире кругом,
Бешенства подобного я раньше не встречал.

Сломался холодильник, в комнате теплело,
Доктор в ярости просил меня помочь.
Казалось, разорвется тонкая оболочка тела,
Найти немного льда рванул я в ночь.

Низкий голос доктора просил «Ещё, ещё!»,
Лед собрал со всех аптек и магазинов.
К утру нашел механика, вопрос решен.
Он в порядок быстро приведет машину.

Едва переступив порог, я понял – опоздал,
Словно дух зловещий поселился в доме.
С ужасом на лицах я встретил персонал,
Было решено взломать Муньоса номер.

В комнате стоял ужасный смрад,
Будто в морге отключили холод.
Солнце растворило многолетний мрак.
Меня стошнило, хоть и испытывал я голод.

Темная студенистая полоска
Тянулась из ванны в кабинет.
Дрожь пробила от самых пят до мозга
От догадки, что может это быть за след.

Небольшая лужица чернела на столе,
В ней нашел клочок бумаги.
След шёл дальше, обрываясь на софе
Словно под воздействием искусной магии.