Иван Гусаров - КИЧЛАГ

Две бутылки в руки,
Чтоб не разевали часто рот,
Чтоб исчезли глюки,
Чтоб просветлел народ.

Стаканов слышен звон,
Только плотно закуси,
Не пройдет сухой закон,
Вечно пили на Руси.

В корне ошибаются историки:
Россия – родина пирамид.
Готовы подопытные кролики,
Пока веселый, трезвый вид.

Среди вертлявой публики
Прорицатели, гадалово,
Сменили блат на рублики,
Разводы и кидалово.

В стране сплошные пирамиды,
По ветру деньги дует,
Разворовали деньги гниды,
Назад получишь х…

Пирамиды гранями на запад,
Пустой кассой на восток,
Не берут ищейки запах,
Короткий больно поводок.

Перепутали все карты,
Исчезли главные тузы,
Голодовки и инфаркты,
В болоте ползают низы.

На солнце сохнут стебли,
Остудят день закаты,
Стоят живые кегли,
С годами выцвели плакаты.

Готовы красить и белить
Виртуальное жилье,
Только б ордер получила,
Найти прогнившее жулье.

Общение – сплошь знакомые,
Получит каждый богадельню,
Успокойтесь, насекомые,
Сегодня понедельник.

У московских обывателей истерика,
Страх охватывает массы,
Грабит Пашка Америка
Магазины, квартиры и кассы.

Пашке нравилось Чикаго,
Любили гангстеров в народе,
Охраняла важная бумага,
Служит Пашка моде.

Америка – московский модельер,
Ночью – безжалостный налетчик,
Не принимает милиция мер,
Налеты накручивает счетчик.

Отведена большая роль
В списке авторитетов роковых,
Пашка Америка – король
Конца лихих сороковых.

Сгубила Пашу карманница,
Сцена любовная постельная,
Предала его избранница,
Испугала статья расстрельная.

Наболтали Пашке четвертак,
Чтоб забыл надолго Националь,
В промерзший лагерный барак
Понесли этапы вдаль.

Занесло на сахалинский берег,
Падал пушистый мягкий снег,
У берегов двух Америк
Потерялся Пашкин след.

Родилась Сура под Варшавой
В еврейской серой голытьбе,
Воровской обласканная славой,
Соня очень нравилась себе.

Девушка простая Сура
Не хотела жить спросонья,
Привлекала девушку халтура,
По душе ей имя Соня.

Жизнь казалась пошлой,
Бросила родного мужа,
Рассталась смело с прошлым,
В душе гуляла стужа.

Воровала с улыбочкой, красиво,
Без насилия, страха и крови,
Была в этой жизни сила,
Соня не хмурила брови.

Дерзкие кражи и шмоны,
Чистила Соня карманы,
Ждали Соню прогоны,
Любовь, тоска и обманы.

Сонька – золотая ручка,
В восторге малина воровская,
Червонцев золотая кучка,
Сонька, фартовая такая.

Разводила смело господина,
Лохи, господа бездельники,
Золота досталась половина,
Половину заберут подельники.

Сонька – золотая ручка,
Ювелиров, торгашей гроза,
Соня – дьявольская штучка,
Черные цыганские глаза.

Кража – сладостный наркотик,
Пожар, бушующий в крови,
Умело брошенный дротик,
Признание в горячей любви.

Соня прошлась по Европе,
Грустила у тихой воды,
В воровском безумном галопе
Оставляла всюду следы.

Объявилась воровка в Одессе,
Красиво закрыла страницу,
Сообщалось в местной прессе,
Отправили Соню в столицу.

Не тащила последнее Соня,
Не крала у бедных людей,
Ограблен огранщик Моня –
Ростовщик, хапуга, злодей.

У женщины было кредо,
Цели поставлены три:
Дети, любовь и победы,
Несгибаемый стержень внутри.

Судили открыто воровку,
Развеяло следствие тучки,
Накинули Соне веревку,
Золотые связали ручки.

Соню ждет Сахалин,
Огласили суровую долю,
У сердца спрятан ребенок,
Надеется каждый на волю.

Будет побег впереди,
Суровая будет отдача,
Устало сердце в груди,
Отвернулась от Сони удача.

Темный, холодный подвал,
Кандалы на Сониных ручках,
Трехлетний привал суровый,
Сахалинское небо в тучках.

Острога ветхого остов
В прошлое нас зовет,
Стал ей могилкою остров
На память о Соне живой.