Иван Гусаров - КИЧЛАГ

Время резких перемен,
Большой жратвы и дележа
Тормозит веществ обмен
Ломка после кутежа.

Порошок сгребает палец,
Проник он в башню и подвал,
Белый бешеный китаец
Валит сразу наповал.

Дорогая наркота –
Привилегия богатых,
Душевная нагота
Не выправит горбатых.

Зельем накачали матрицу,
Проказной снабдили базой,
Стоять державе не к лицу
Перед героиновой заразой.

Беглец нырнул под состав,
Пальцев коснулись колеса,
На реке стоит ледостав,
Сгоревшая яхта у плеса.

Белая длинная яхта,
Дым висит над кормой,
Ночная больничная вахта,
В коме лежит больной.

За вагон зацепилась одежда,
Остались на рельсах два пальца,
Душу согрела надежда,
Не нужны заключенному пяльца.

Яхта горела всю ночь,
Лиха досталось подонкам.
Отомстил за погибшую дочь,
Прошелся по многим шконкам.

Подтянулся здоровой рукой,
Ноги закинул на ось,
Короткий явился покой,
Продувало ветром насквозь.

На подъеме стучали колеса,
Сбавили резко ход,
Скатился быстро с откоса,
Поезд ушел в поворот.

Сгоревшая белая яхта,
У плеса стоит беглец,
Больничная длинная вахта,
На воду смотрит отец.

Жизнь прожил на две трети,
Написана длинная повесть,
За многое был в ответе,
Мучила часто совесть.

Как с почты идут извещения,
Выплывали в сознании грешки,
Просил он за них прощения,
Это были только вершки.

Мерещился белый экран,
Криминальное крутили кино,
Возникали корысть и обман,
Уходил с вещами в окно.

Принудил в юности девушку,
Умоляла не трогать, просила…
Он готов был разбить башку, –
Просьбу скомкала сила.

Прошлое лишало покоя,
Не прочесть даже повести,
Может, пришла паранойя,
А, может, приступы совести.

Решился идти на исповедь,
Грехи написал на бумаге,
Не прятаться больше за изгородь,
Набрался силы, отваги.

На высокий поднялся мост,
Вверх поднимала сила,
На просторах – Великий Пост,
Смело шагнул за перила.

Прожита жизнь на треть,
Не ставятся в храме свечи,
Согрешить еще можно успеть,
О покаянии нету речи.

Посмотрел на высокое небо,
Невозможно с грехами жить,
Большим злодеем он не был,
Но не мог прощения просить.

Заранее закрыл глаза,
Пробежала по телу дрожь,
Пронеслась за лесом гроза,
Крупный закапал дождь.

Он лежал на мокром шоссе,
Машина сбила, – решили,
Жизнь бушевала во всей красе,
Люди смеялись, грешили.

К сердцу прижал бумагу,
Боялся расстаться с грехами,
Никто не оценит отвагу,
Гром прогремел верхами.

Мне прощения не надо,
Мне бы жбан веселой браги,
Здесь тюремная ограда,
Здесь поймут меня бродяги.

На дело шли гурьбой,
Порой хрустели косточки,
Все делили меж собой,
Костыли и тросточки.

Двадцать восемь паспортов,
Все как один – чужие,
На пирсе западных портов
Кореша свои служили.

На ценные вагончики
Наносились мелом точки,
Выгружали на перрончики
Ящики, мешочки.

Под покровом ночки
Дремали наши кореша,
Мешки, ящики и бочки
Увозили, не спеша.

Года пятидесятые,
Застойный криминал,
Бараки сплошь дощатые,
Бандитский сериал.

Прокололися подельники,
Сколь веревочке ни виться,
Знали, будут понедельники,
В неволе будем бриться.

На страницах книги мудрой
Все про внутренний вопрос,
Красит дама пудрой
С похмелья красный нос.

Летят, как с фронта сводки
(Врага стремится лава),
В пути машины с водкой –
Крепить быстрей прилавок.

Толпа вкатилась в зал,
С ментов летят пилотки,
Кто глупости сказал,
Что в России нету водки?..

От водки много зла,
Вгоняет в стресс и кому,
Решила новая метка
Объявить войну спиртному.

Страна не вышла из запоя,
С утра – похмельная болячка,
В головах от перепоя
Бродит белая горячка.

Ходят винные талоны,
Пьют любую гадость,
Дихлофосные баллоны
Алкашам являют радость.