Елена Федорова - Вверх по Меконгу (сборник)

– Почему он не попросил у нее крылья? – поинтересовалась Луиза.

– Он не был уверен в том, что ему надо отрываться от земли, покидать привычную повседневность, – признался он.

– А теперь, что заставило его искать встречи с потерянной мечтой? – спросила она.

– Страсть, – признался он. – Желание заключить в объятия хотя бы ее тень, увидеть лучик былого, почувствовать теплоту…

Он прижал Луизу к себе и замер. Она не стала противиться. Ей тоже хотелось прижаться к его груди, услышать биение его сердца и понять, тот ли это человек, который нужен ей или нет. Она знала, что объятия говорят больше, чем поцелуи, потому что объятия – прикосновенья душ, невидимые прикосновения. Соприкосновения сердец…

Легкий холодок от объятий Джованни пробежал по всему телу Луизы. Холод сердца, холод отношений, холод, еще не сказанных слов. Холодно. Не нужно. Не важно. Пусто. Пустынно. Выжжено дотла. За время разлуки угли потухли, не развести огня. Лед не растопить. Нечем растопить. Не за чем растапливать. Не стоит тратить силы, результат будет таким же, как прежде.

– А ведь все могло быть иначе, – проговорил Джованни, вдыхая запах ее волос.

– Не могло, – подумала Луиза, а вслух сказала:

– Все именно так, как должно было быть. Ты стоишь у подножия горы и смотришь на ее вершину, спрятанную за облаками. Тебе невдомек, что там, на белой облачной перине, нежится девочка Луиза, девушка Лу-Лу, женщина Ла Фениче, которая…

Луиза оттолкнула его и, гордо вскинув голову, проговорила:

– Знаешь, Джованни Арагон, я ведь чуть было не свела счеты с жизнью. Я хотела умереть, потому что не могла жить без тебя… Думала, искренне верила, что это так. Помчалась в Альпы, чтобы броситься вниз с вершины, но задержалась у озера…

– У озера Комо? – спросил Джованни.

– Да. Неужели и ты хотел утонуть во время шторма? – с интересом глядя на него, спросила Луиза.

– Не я, Лютиция, – ответил он, нахмурившись. А в мыслях возникла иная картина.

Луиза поехала в Альпы. Он решил догнать ее, все ей объяснить, попросить прощения, попытаться наладить прежние отношения. Зачем, тогда он точно не знал. Он даже не знал, что будет говорить ей, что будет делать, ему просто хотелось догнать ее и прижать к себе.

Он брел по тропинке, петляющей между деревьев, и представлял их будущую встречу. Представлял, как окликнет Луизу, как засияют ее глаза, как зазвучит ее голос, а потом будет тихо-тихо, потому что они будут слушать биение своих сердец, замирание своих сердец, слаще которого нет ничего.

Тропинка вывела его к озеру, которое грозно ревело, выбрасывая на берег пенные валы волн. Джованни замер, залюбовавшись неистовой силой, пытающейся стереть с лица земли аккуратные белые домики, с крышами, похожими на минареты. Странная мысль мелькнула в его сознании: шагнуть в бушующую стихию и разом покончить со всеми проблемами, навалившимися на него. Не придется больше думать о верности и преданности, не нужно будет искать оправдания предательству. Но когда волна подошла слишком близко, Джованни не хватило смелости шагнуть ей навстречу. Вновь не хватило смелости. Как всегда не хватило смелости…

– Хорошо, что не хватило смелости, – подумал Джованни, – иначе мы бы сейчас не стояли друг против друга, словно два бойца на ринге.

– Мы словно два соперника, готовые вступить в бой. Мы готовимся к бою, заранее зная, что победителей не будет, – подумала Луиза. – Убивать любовь не просто. За это не дают наград. За это награждают вечной мукой, огнем, сжигающим душу. Пожар души не потушить, но с ним можно жить.

Джованни тоже подумал о пожаре души, который мучает его все эти годы, годы разлуки, годы раздумий. Он не сгорел лишь потому, что желал посмотреть, что стало с Луизой. Огонь не спалил ее, она не сгорела… Или, сгорев, возродилась, как Феникс – Ла Фениче?

– Что ты говорила про Ла Фениче? – спросил Джованни.

– Тоже, что ты про Лютицию, – улыбнулась она.

– По-моему мы говорим на разных языках, – нахмурился он.

– Мы всегда говорили на разных языках, Джованни, – сказала Луиза и пошла к морю.

Джованни скрестил на груди руки и замер, наблюдая за ее плавной походкой. Прямая спина, безукоризненная фигура, густые темные волосы, уложенные короной вокруг головы, длинная лебединая шея…

Джованни вспомнил лебедей, которые тогда кружили над озером, оглашая пространство пронзительными криками. Он проследил их полет и увидел девушку, спускающуюся с горы. Она была одета в красную рубаху, выпущенную поверх белоснежных брюк, закатанных по колено. В руках девушка держала светлые парусиновые туфли.