Елена Федорова - Вверх по Меконгу (сборник)

Она думала, что за этой нежностью скрывается агрессия, страх, безысходность.

Мария ошибалась, нежность Донато Бернини была настоящей. Он умело прятал ее ото всех, маскировал агрессией. Только с Марией он мог дать волю своим человеческим чувствам, которые еще теплились в его душе, теряющей свою воздушность. Бездушие уже стояло напротив него…

– Мария, – простонал Донато, сел на скамью, уронил голову ей на колени и разрыдался.

Вначале она не знала, что делать, а потом провела рукой по вздрагивающей спине, по волосам и зашептала:

– Люблю, люблю, люблю…

Ее шепот и нежные прикосновения успокоили великого режиссера, позволили ему вновь стать простым человеком, веселым мальчишкой, готовым на безрассудства.

– Бежим, – резко поднявшись, скомандовал он и увлек удивленную Марию за собой…

Бернини уехал лишь через десять дней, когда пришло письмо из театра.

– Прости, что покидаю тебя, – сказал он, прощаясь. – Я вернусь, как только представится возможность. Я постараюсь, чтобы такая возможность появилась завтра.

– До завтра, – шепнула Мария.

Он смог приехать через десять месяцев, когда получил сообщение о рождении сына.

– Я назвала его Лучано, – сказала Мария, показывая младенца.

– Удивительное имя, – похвалил ее Донато. – Ты хочешь сказать, что это мой сын?

Мария нахмурилась:

– А чей?

Донато прошелся по комнате, сел в кресло, закинул ногу на ногу, обхватил колени руками, сверкнул глазами и приказал:

– Поклянись, что это мой ребенок.

– И не подумаю, – гордо вскинув голову, сказала она. – Если тебе недостаточно того, что я три года живу здесь, как в тюрьме, то мои клятвы тем более не убедят тебя ни в чем.

– К тебе в дом мог придти кто угодно, – продолжая жечь ее взглядом, сказал Донато.

– Спроси у прислуги, кто приходил ко мне?

– Они скажут все, что ты им приказала. Ты их подкупила.

– Чем?

– Деньгами.

– Теми, которых у меня нет?

Донато сдался. Он поднялся, обнял Марию и в приступе нежности признался, что она никогда не сможет стать его законной женой, потому что он давно женат на Лютиции Доницетти. У них нет и не может быть детей, потому что их брак всего лишь театральный фарс. О разводе не может быть и речи, слишком многое поставлено на карту. Расставаться с Марией он тоже не желает, потому что по-настоящему любит ее. Она – его муза, его Феникс – Ла Фениче. Он написал завещание, по которому большая часть его состояния останется ей.

– Мне ничего не надо. Единственное, о чем я смею просить тебя – дай свое имя нашему сыну. Признай его наследником, – упав к ногам Донато, простонала Мария.

Он согласился. Ребенка крестили в базилике Святой Сабины. Недолгое путешествие по реке Тибр, петляющей по Риму, стало для Марии спасительным воспоминанием во время долгих лет одиночества…

Приезды Донато можно было сосчитать по пальцам. Что Мария и делала. Раз – Лучано исполнилось пять лет, два – десять, три – шестнадцать, четыре – восемнадцать.

Последний приезд Донато был похож на визит императора. Золоченые кареты, пышные наряды, бал, фейерверк в саду, многочисленные гости и долгая прогулка по Тибру на позолоченной ладье.

Донато был облачен в алую мантию. Рядом с ним по правую руку восседал на высоком кресле, похожем на трон, Лучано, одетый в черный с алой подкладкой плащ. Донато торжественно вручил сыну фамильную реликвию, сообщив:

– Этот плащ принадлежал твоему деду – Лоренцо Бернини – великому, гениальному человеку. Носи плащ с честью. Помни, ты – Бернини, а это значит, тебя ждут слава и успех! Тебе пора увидеть Ла Фениче. Тебе пора получить уроки мастерства. Я заберу его с собой, Мария.

Она, одетая в белое кружевное платье, то самое, приготовленное для обряда венчания, побледнела, став похожей на одну из десяти мраморных скульптур на мосту Святого Ангела – Понте Сайт Анджело, мимо которого проплывала ладья.

– Через два года ты тоже сможешь приехать в Венецию, Мария, – сказал он и улыбнулся. – Потерпи два года. Время промчится быстро.

– Быстро летит время, когда ты не считаешь разлучных минут, – потупив взор, проговорила она, подумав о том, что ей вновь придется смириться с неизбежным. Разлуки с сыном ей не избежать.

Мария посмотрела на счастливого мальчика и улыбнулась. Как им было хорошо вместе! Какие удивительные прогулки они совершали по Риму. Это были прогулки людей, не умеющих, не желающих совпадать ни с кем в городском многолюдье. Им было не с кем совпадать. Не с кем и не за чем. Они дополняли друг друга, были единым существом – единомышленниками.