Елена Федорова - Вверх по Меконгу (сборник)

Луиза, укутанная в клетчатый плед, сидела на веранде в кресле-качалке и наблюдала, как тает предрассветный туман, обнажая сахарные вершины гор и белоснежные домики с куполообразными крышами, рассыпанные по противоположному берегу озера Комо.

– Почему Сьюдад Энкантада так отличается от соседних вилл? – думала Луиза. – Что побудило хозяина создать здесь нечто похожее на средневековую крепость?

Она поежилась от утренней прохлады, посмотрела на гигантские кипарисы, напоминавшие молчаливых стражей, и улыбнулась.

– Строгая красота этих мест таит в себе столько неразгаданного, что можно создать тысячи сюжетов. Но пока… – Луиза зевнула и прикрыла глаза. – Пока я думаю о сиюминутном, мне вряд ли удастся написать что-то стоящее.

Она качнулась в кресле, приказав себе погрузиться в сон, не надеясь, что бессонница, мучившая ее несколько недель, отступит. А она отступила. Отступила легко и даже со странной почтительностью, словно знала обо всем, что произойдет после…

Луиза перепрыгивала с одного гладкого булыжного лба на другой и весело напевала мелодию цыганского танца. Маленькое колечко с бриллиантиком в виде звездочки привлекло ее внимание. Она подняла его надела на мизинец и отодвинула руку, чтобы полюбоваться находкой.

– Этот удивительный, загадочный подарок преподнес мне Донато Бернини, – услышала Луиза мелодичный женский голос. Она повернула голову и увидела юную особу, одетую в средневековый наряд. Луиза попыталась снять колечко, но ничего не вышло.

– Оставьте его, – улыбнулась незнакомка. – Мне оно уже ни к чему, а вам пока необходимо.

Луиза попыталась что-то сказать, но не смогла. Слова застряли где-то в подсознании. Лишь несвязные, тягучие звуки прорвались наружу.

– Я сплю и вижу странный сон, – подумала Луиза.

– Не странный, а загадочный, – поправила ее незнакомка – Само это место Сьюдад Энкантада – неразгаданная тайна. Кое-что я попытаюсь вам объяснить. Хотя, мои рассказы могут вас еще сильней запутать. Все будет зависеть от вас самой, Луиза Ла Фениче…

– От вас, – пропел ветер.

– Театр Ла Фениче – Феникс – любимейшее мной место, с которым связаны радость и грусть, триумф и поражение, счастье и горе, – проговорила незнакомка, раздвинув невидимый занавес. Луиза увидела Венецию с высоты птичьего полета. Сто восемнадцать маленьких островков, разделенных сто семидесятью семью каналами и соединенных четыреста пятидесятью тремя мостами, лежали на большой ладони, которую линией судьбы пересекал Канал Гранде – большой венецианский канал.

Линия судьбы, изгиб судьбы, зигзаг, молниеносность всего происходящего. Смена декораций дня и ночи, света и тьмы, любви и ненависти, красоты и уродства.

– Позвольте представить вам Веронику Скортезе, – распахивая двери театра, воскликнул толстяк в смешном одеянии. – Она чудесное создание: умна, красива, хорошо поет и видит мир весьма своеобразно.

– Сколько раз я просил тебя, Клаудио, не вырваться в театр с криками, словно опять началось наводнение, – обрушился на него с упреками человек, стоящий на сцене. Но, увидев рядом с толстяком девушку, сбросил свой черный плащ с алой подкладкой и, сбежав в зрительный зал, представился:

– Донато Бернини.

– Вероника Скортезе, – поклонилась она.

– Где ты нашел такое сокровище? – спросил Бернини, продолжая смотреть на Веронику.

– В средневековом замке на озере Комо, – ответил Клаудио.

– Не рассказывай сказки, я их не люблю, – сказал Донато. – Впрочем, не так важно, где ты отыскал красотку. Важно, что теперь она наша. Итак, Вероника, вы будете блистать на подмостках театра каждый вечер!

– Я не стремлюсь выставлять себя напоказ, – смутилась она. – Синьор…

– Вранье, – перебил ее Бернини. – О сцене мечтают все без исключения. Не вздумайте сказать, что вы – исключение. Я вам не поверю.

– Воля ваша, но…

– Вас не учили, что дерзить нельзя? – нахмурился Бернини. – Вы должны запомнить, что следует завоевывать расположение сильных мира сего, а не приобретать себе врагов в их лице. Вам лучше заручиться моей поддержкой, а не то…

– Донато – гениальный мастер, – затараторил толстяк, вытирая капли пота со своего лба. Такого поворота событий он не ожидал. Он прекрасно знал, чем грозит Веронике немилость Бернини. Но он никак не мог предположить, что юная скромница окажется столь острой на язычок. Одно он понял, что надо срочно спасать и себя, и девушку, иначе…