Керим Волковыский - Лиственница

И вот в такой праздничной атмосфере безудержной печали Белла начала читать стихи. Как она читала, наверное, никогда ни до, ни после… Она читала «Елабугу», «Итог тридцатилетия», она не останавливалась, мы начали пить водку, Белла прочла «Озноб». Мы говорили обо всем: о современной живописи, о Елабуге, о том, как невозможно больше жить в этой стране… мы говорили – говорили Белла и Юрий Маркович, он – молча.

– Да ты всё это придумал.

– Э-эх, ну вас всех, идите вы все знаете куда…

«Никто не знал, как мука велика, за дверью…» (БА)

Третьей встречи я описывать не стану; она плохо говорит обо мне, и вообще неприятно. Имею же я право не только врать на этих страничках, но и кое o чём умалчивать. Однако встречаться с Беллой после этой встречи я перестал. Наверное, зря, да чего уж теперь… Она же, Белла Ахатовна Ахмадулина, меня, наверное, тоже продолжала как-то воспринимать – окраиной зрения, на окраине души? Уже в поздних 70-х мы случайно встретились в Доме кино. Поздоровались, Белла обрадовалась лицом, думаю, искренне, и начала расспрашивать, что да как. Подошёл муж, Борис Мессерер, она, представив нас и обозвав меня «мальчиком из Перми», сказала ему заговорщическим тоном: «А Керим все знает про кино». Ниже объясню, почему кино. Любопытно, откуда она что знала. БМ ко мне никакого интереса не проявил, я к нему тоже.

А кино – вот почему. После окончания Университета я математикой особенно не занимался, хотя и защитился, работая в Черноголовке. В той же Черноголовке (где прожил 10 лет до 1981 года) организовал с двумя друзьями киноклуб «Калейдоскоп». Недавно узнал случайно, что «народ» меня не забыл (горжусь). Участие в киноклубе было для меня естественным продолжением моей любви к кино; был воспитан на «Рокко и его братьях» (этот фильм я впервые посмотрел ребёнком в Перми, в дальнейшем смотрел его в оригинале, на двух, доступных в советском прокате фильмах Феллини: «Дорога» и «Ночи Кабирии»; не обошлось и без «Земляничной поляны», ну и, конечно, Вайды; если же перейти к своим, отечественным, то это и Параджанов, Иоселиани, Кира Муратова, Авербах, и замечательное грузинское кино. Хорошо, а почему ни слова об Андрее Тарковском, который приезжал к нам с запретным тогда «Андреем Рублёвым», и которого, пару лет спустя, я сам привозил на заседание киноклуба с мучительным и прекрасным фильмом «Зеркало?» Отдельная история. С возрастом стал тяготеть к Бюнюэлю, Годару и старым американцам; русскому кино 20-х годов. Кино люблю по-прежнему, но меньше.

В 1981 году я женился и уехал, но не в Израиль и не в США, а случайно в Швейцарию, где и проживаю по сей день: в начале жил в Берне – 17 лет, затем переехал в Цюрих. Мальчик стал стариком, но не хочет с этим мириться.

Как видите, хотя и ёрничаю, но истории с Беллой не забыл и даже как-то рассказал ею Мише Шишкину (когда я еще с ним слегка общался) за рюмкой вина. Очевидно, и Белла меня не совсем «стёрла» из памяти: в начале 90-х одна из моих московских приятельниц (дочь тех друзей отца, на квартире которых мы останавливались в Москве в 1963 году и которая была вдохновительницей той первой встречи), увиделась с Беллой Ахатовной на какой-то «тусовке» и передала ей от меня привет. «А где сейчас Керим?» – живо поинтересовалась БА. «Он живёт в Швейцарии», – ответила моя приятельница; поэтесса сникла: «Все отсюда уехали, а я одна осталась» и попросила при случае передать мне привет.

Наверное, зря я никогда не звонил Белле. Пока писал, я ненадолго вернул себе кусочек времени. Беллину смерть переживал тяжело: что-то окончательно звякнуло и оборвалось. Всё.

Привожу ниже. Под названием «Сын Перми».

Водка по-тюркски; узнал в Ташкенте (прим. автора).

Он умер, мой грех лучезарныйПоль Верлен (Из стихотворения на смерть Рембо, о которой Верлен узнал из газет; до этого в последний раз он видел Рембо 20 лет тому назад).

Ну и голосок у тебя ( исп ).

dur (дур) по-турецки – стой.

После победы зажигалась «факельная улица», чтобы сообщить дома радостную весть как можно быстрее.

Живот – жизнь (церк. – слав.).

На вопрос, зачем она пишет стихи, поэтесса Патрициа Кавалли ответила, «потому что я ленива и беспорядочна» ( итал. ).

«Ленивы божества, да и судьба ленива».

У Лорки речь идёт о жёлтой колокольне, жёлтом ветре; думаю из-за звукописи, по-русски сказать жёлтая колокольня или башня не поворачивается язык.