Дмитрий Пригов - Монстры

– Вот, – трогательно ворчала она. – Ничего теперь уже у них не разберешь, – и вправду.

А то и вовсе все перероют, засыплют горами песка и строительного мусора. Приходится новые дорожки прокладывать с риском для здоровья и жизни. Хорошо еще по плотному и скрипящему, словно пустому внутри, полому снегу. А то чаще по жидкой затягивающей осенне-весенней слякоти. Ну, а расчистят – стоит огромный нелепый дом, пересекающий, перерезающий своим гигантским белым бескачественным телом все привычные коммуникации. Да. Только возвращенное и повторенное становится полностью своим.

Ренат вспомнил, как Марта обрадовалась ему тогда:

– Ренатка, где пропадал? Какой-то другой. Сурьезный.

– Ты тоже другая. А как Андрей?

– Никак. Не знаю, – быстро отвечала она. И после достаточно длительной паузы, во время которой успела оправить волосы и платье, добавила обыденным голосом: – Мы развелись. В последнее время почти не вижу. – Опять поправила волосы. – Пьет он здорово. Видишь наших? Зайдем ко мне?

Зашел. Потом еще раз. Потом и остался.

– Раздевайся, – сказала, не оборачиваясь, Марта. – В квартире никого. Бабушка наша померла, милая. Такая сухонькая, что даже я, наверное, ее бы на одной руке пронесла от дома до кладбища. Отпевали у Всех Святых. Знаешь, навалило огромное количество народу. Я даже не поверила. Кстати, весьма известные люди. И из писателей, из маститых. Вот так бывает. Ты ее почти не знал. А она была замечательная старушенция. И терпеливая. Ой, мне бы такой быть.

– Да ты такая и есть.

– Правда? – Марта недоверчиво посмотрела на него и тут же, вздохнув, отвела глаза. – Ну, проходи.

Когда-то давным-давно, когда он еще работал на заводе, поутру, возвращаясь с ночной смены, он встретил ее во дворе. Она спешила.

– Привет. Со смены? У тебя ключ с собой? – почему-то вдруг спросила Марта.

Ключ не обнаружился. Удивительно, что она как раз об этом и спросила. Поднялись к квартире. Она начала копаться в сумке. И у нее ключа не оказалось. Странно. Оба они были до болезненности аккуратны и скрупулезны.

– Боже мой! Неужели на столе оставила. И старушенция ничего не слышит, бедненькая, – неожиданно заключила она. Взглянула на часы, присела на корточки и вытряхнула на пол все содержимое сумки. Сверху Ренат бросил взгляд на бесчисленное мелкое и разнообразное содержимое ее сумки, а также на почти полностью обнажившиеся ноги. Она поймала его взгляд, но продолжала копаться в своих вещах.

– Забыла! – произнесла она с некой даже злостью. Свалила все обратно в сумку, встала, одернула юбку и прямо посмотрела Ренату в глаза. Тот выдержал ее взгляд.

Отправились в домоуправление. Там долго препирались с толстой, неприветливой очкастой теткой. Официальной работницей конторы.

– Слесаря ушли на объект.

– А когда вернутся?

– Кто ж их знает. Наверное, не вернутся. Ждите до завтра, когда они с утра заявятся. – И добавила с садистическим удовольствием: – Если заявятся. А то пропадут на неделю. Хоть самой по объектам бегай. Алкоголики проклятые.

– Может, поискать их?

– Ищи, ищи. Они с часу дня как пьяные вусмерть, – усмехнулась женщина. – Впрочем, нетрудно было бы догадаться об этом и самим – местные все-таки жители. Данной страны и данной эпохи. Вызывайте аварийку. Да они тоже уже все пьяные как сволочи.

– Так что же делать? – возбужденно, даже несколько перевозбужденно продолжала настаивать Марта.

– А вы там прописаны? – ответно полюбопытствовала начальница и взглянула на Рената.

– Естественно. А это мой сокурсник, – благоразумно умолчала Марта о квартирантском статусе Рената. Тогда подобное не поощрялось. Женщина была какой-никакой, пусть и самый низовой, но представитель власти.

– Знаем мы таких сокурсников, – понимающе усмехнулась женщина. – Вот у него и переночуйте. – Потом тут же поправилась: – Пусть он и откроет дверь. Сокурсник. – И отвернулась.

Они вернулись к злополучной двери. Около получаса безрезультатно поковырявшись с замком, решили просто выломать его. Шум на высокой и гулкой лестнице стоял страшенный. Где-то на верхнем этаже со скрипом приотворилась дверь, и старушка, похожая на их собственную грузинскую – такая же тихая, опрятная и странно подглядывающая, глянула в широкий лестничный пролет. Тут же затворила дверь на старый скрежещущий засов. Видимо, огромный, непомерной величины, особенно для ее сухой, почти обезьяньей лапки. Марта и Ренат замерли с задранными вверх лестничного проема головами. Затем снова прогрохотал засов. И снова показалась старушечья головка: