Александр Нартов - Миф о женщине

А нынче редко встретишь старика
Из тех, кто видел фронт и не в кино.
Но вправе ли мы время упрекать?
Безжалостен бегущих лет клинок.

А вечер над страной сегодня тих,
Прозрачный воздух, зарево, да май.
Ещё две трети века помнить их,
Сумевших защитить свои дома.

Уже две трети века, как парад
Гремит своим салютом по стране.
А им великой славы и наград
Не надо было вовсе в той войне.

И дыры в их потёртых кителях
Не для медалей, а от острых пуль
В груди у тех, кто, честь не потеряв,
Прошёл не ради славы этот путь.

Уже две трети века тишина,
Всё тише боль в сердцах из года в год.
А где-то поседевший старшина
Ещё раз вспомнит свой погибший взвод.

Тот, что врагу позиции не сдав,
Ценою жизни выполнил приказ.
Посмертно награждён его состав.
Но стоит ли нам время упрекать?

Морем спокойно дышалось и ровно.
Ночь здесь свежа, как роса и слегка иссиня.
Смотрим вперёд от причала сырого
В дали, где Малой Медведицы ковш сверкал и сиял.

Небо – Вселенной большой покрывало
Грело, сплетаясь лучами в прозрачности звёзд.
Из рук не выпуская штурвала,
Взяли проложенный кем-то давно курс на норд-ост.

Трепета и страха нет у нас —
Внуки мы и сыновья героев,
Тех, кто нынче в царстве Нептуна,
Значит, бог оставит нас в покое.

Бури нам не предвещали пассаты,
Только в опале мы у океанских владык.
Жизни – в аврале пришлось нам спасать их
В полночь от хлынувшей в трюмы морской холодной воды.

Резкий удар возле левого борта,
С вахты сигналы тревоги и рупора вой.
Как же её не заметил прибор-то,
Мину далёких и жутких времён второй мировой?

Память с годами мы не растеряем.
Ветер голов непокрытых причёски трепал.
Мину, как фрица в войну расстреляли,
Залпом память почтили тех, кто здесь в квадрате пропал.

Войны пусть будут всегда в неформате
В мире, где нынче за деньги несут полный бред.
Этот забытый и узкий фарватер —
Призрак тысяч достойных смертей и великих побед.

Густые волны борт сминали,
Ночною мглой линкор облит…
Вы боевыми именами
Не называйте корабли.

«Не называйте», – ветру вторил
Закат пронзающий гудок.
Сбежал «Бесстрашный» с акваторий,
«Непотопляемый» утоп.

Исчез навеки в клубах дыма
«Блестящий». И в пороховой
Завесе скрыт «Непобедимый»,
Что принимал без страха бой.

Не называйте их – не надо
Богами войн и славных битв.
Кто в них не верит, всю армаду
Легко сумеет победить

И, ранив зарева аорту,
Пустить чужих богов ко дну
С истёртой надписью по борту,
Которую снаряд погнул…

…А над водой рассвет нежней, чем
Пламя губ, чуть розоват…
Давайте именами женщин
Любимых флот свой называть!

Родился я в Союзе, при Пятнистом.
А через пару дней закончился Афган.
Недолго оставалось коммунистам,
Давно дышалось легче их врагам.

С кем был в яслях – не буду врать – не помню,
А в старшей группе с Машкой я дружил.
Мы с ней лет через десять так не скромно
Сбегали с химии вдвоём за гаражи.

Вот, кстати, о пернатых! Между прочим,
На химии подсел ко мне Рустам.
А в тот же вечер чуть подпитый отчим
Травил нам байки, хоть и меру знал.

А как-то ещё раньше после школы
С Серёгой задержались мы на час.
Тогда про Жирика мы говорили что ли…
Ну, так и скорешились невзначай.

Потом был ВУЗ – там тоже есть, что вспомнить:
Любовь, приколы, новые друзья,
Матан, редуктор, курсачи, колонны —
Без этого нам, технарям, нельзя!

Но сблизило с друзьями нас не это,
А взгляд на мир, иной, чем у других.
Про звёзды разговоры, про планеты,
Про то, как пишется роман, или там стих…

…Когда я стал на сотню песен старше,
Я сблизился с красавицей тайгой.
Тогда грузины шли в Россию маршем,
А Исинбаева брала свой мировой.

Там, между звуков и цветов сосновых
Мы спорили, кому рюкзак нести,
Травили байки, пели песни снова —
Так появился стайный наш инстинкт.

Остались в прошлом сессии, зачёты.
Друзья остались, к счастью, до сих пор.
У многих, правда, дети есть, но чё-то
Не клеится про это разговор.