Александр Нартов - Миф о женщине

Кто под треснувшей тенью луны,
Где вчера только пули свистели,
Обретёт тишину? И его хвастуны
Власть имущие впишут на стелы.

А судьба в эту ночь, страшный бой завершив,
Под прикрытием подлой мглы, камень
Остывавшей луны в переплёте вершин
Перережет своими клыками.

И над ней чуть заметная смерти кайма
Поглотит жизнь, сойдя по спирали…
Это была не наша война,
Но мы жили в ней и умирали.

Снег с вершин острых гор кровью
Стёк к подножию с закатом,
Под лавиной похоронит
День, ушедший до поры.
Ночи кружево ветров вьют,
Но останется за кадром
Новостей и кинохроник
Их отчаянный прорыв.

Потеряв сто бойцов, рота
Уцелевшей половиной
Брала крепость снежных пиков,
Укрепленье изо льда.
Только горный день короток,
Погребённый под лавиной,
Где не слышно его криков.
Ночь и смерть – вот результат.

Третий час этот бой длится,
И от пуль тупых, нахальных
Рота всё быстрей редела,
Но брала за метром метр.
Вдела ночь луну в петлицу
Меж узоров тех наскальных,
А потом бушлат одела
И вдруг превратилась в смерть.

Замаячил рассвет робкий
В тишине неосторожной
И уже совсем без боя
Он обосновался тут.
Там нашёл камней обломки,
Тех, кто до утра не дожил,
А ещё – из роты двое,
Те, что взяли высоту.

Сколько мыслей тот град высекал
Острием на скале!
Был приказ: высота, высота,
Надо взять, и скорей!

А под нами блестел серпантин,
Под огнём туго сжат.
Перевалы, и нам вверх по ним.
Слёзы звёзд здесь дрожат.

Ленка,
Я это всё в письме обратном опишу.
Стенкой
Здесь падал дождь, а я одной тобой дышу.

Вся ли
Война закончилась уже или привал?
Взяли
Мы высоту, и дождь прохладный поливал.

Сколько мыслей твой образ дарил
В каждом сне, в каждом сне!
Эту грусть он во мне раздавил,
Как печать на письме.

А война подожженной стрелой
В сердце мне вдавит яд.
Ты так хочешь, чтоб я был с тобой,
Да и я, да и я.

Ленка,
Тут дождь сменяется тяжёлым градом пуль.
Метко
Стреляет снайпер. И опять мы в бой – да пусть!

Знаешь,
Пришлось оставить эту нашу высоту.
Та лишь
Внизу деревня наша, завтра новый штурм.

Сколько мыслей неслось в голове,
Когда я умирал.
И смотрели те скалы наверх,
А я ждал среди скал.

Ждал, что ты подойдёшь тут ко мне.
Поцелуй хоть теперь!
Но среди тонких острых камней
Только смерть, только смерть…

Ленка,
Я не успел тебе тогда сказать: «Прощай!»
Плен как
Твоей любви был сладок, а теперь слащав

Привкус
Минут последних, дождь, из памяти их смой.
И пусть
Она прочтёт моё последнее письмо.

Нынче утро опасное было бескровно и бледно,
Где-то в пасмурном небе опять затерялась заря.
Есть приказ, есть окоп, а ещё – пулемётная лента,
Да в прицеле привычном – противника новый отряд.

А под вечер, когда в темноте канонады стихали,
Появлялась для писем каких-нибудь пара минут.
Все писали обычные строки, а он вот стихами
В этот раз захотел ей ответ долгожданный черкнуть.

Он напишет, как ночь вынимает здесь месяц из ножен
И вонзает в короткие, тёплые сны остриё,
А ещё в неумелой строфе чуть смущённо изложит,
Что на сердце хранит он так бережно нежность её.

Он всегда с нетерпением ждал дорогие ответы,
Для солдата письмо – это больше, чем просто листок.
В нём – сирень возле дома, сорвавшиеся с веток ветры,
В нём любовь и надежда на мир – вдохновители строк.

Для него эти чёрные волосы – с запахом дома,
Для него голубые глаза – это верности храм.
Снова странным, безумным своим наважденьем влекомый,
Он доверит все чувства сегодня, наверно, стихам.

Но однажды пришло ей письмо, и от запаха фронта
Растревожилось сердце, боясь тот конверт открывать,
Но решилась, прочла и забилась в слезах – похоронка,
И в бесшумном бессильи упала она на кровать.

Это было под Курской дугою, тогда, в сорок третьем,
Где от пепла, огня и смертей задыхались леса…
Наша бабка порою любила нам, маленьким детям,
С болью в сердце рассказывать, как дед ей письма писал.