Александр Нартов - Миф о женщине

В разливе лент таёжных рек
Ручьёв весенних тают устья.
Цветы неосторожные
Ни капли солнца не упустят.

Снега зимы апрель в тайге
Сменил на ландышей снежинки.
От зимних вьюг согрета ель,
Да птицы с юга заспешили.

В былинных строгих, нескончаемых лесах,
В которых есть где по весне ручьям разлиться,
С востока солнце, как рассвет в твоих глазах
Чуть влажных, чистых, поутру опять родится.

Ты мой восход, моя весна средь мерзлоты,
Луч света мой на гранях зимнего кристалла.
Спасибо, что под вальс снежинок золотых
Мечтать о нашей встрече ты не перестала.

Ещё нет-нет, да вдруг мороз
Предпримет слабую попытку,
И ясной ночью невсерьёз
Ещё закружит вьюгой прыткой.

Здесь лепестки опрятные,
В сияньи утра снег блестящий.
Сказанья здесь попрятаны
Под снег искрящийся, хрустящий.

Непроходимых зимних троп
Всё меньше в зарослях таёжных.
С верхушек шапки день сотрёт —
Простой, талантливый художник.

Падёт звезда полярная
Над ароматами цветений.
Заря взойдёт янтарная
В тайге проснувшейся весенней.

Сибирь. Январь.
Лесов канва.
Елей густых спят кружева.
Вокзал. Гудок.
Зимы глоток.
Далей туман звал теплотой.

И пока по Сибири стучат поезда,
Не закончится жизни нелёгкий маршрут.
Только мне бы на рейс этот не опоздать,
Ведь я знаю, что там меня любят и ждут.

В окне мелькал
Издалека
Белый цветок – быстрый закат.
И синь вверху,
На север курс.
Спичек сырых чуть сладкий вкус.

Седой старик,
Мороз сморил —
Ветреный сон ты посмотри,
Ведь спит тайга,
Века тая.
Это Сибирь Западная.

Пересохло вдруг горло от жажды.
Он опять ту войну вспоминал.
Летним утром начавшись однажды,
Разносила смертей семена.

Эти смерти тогда прорастали,
От границ шли стремительно вглубь.
И пока не узнал ещё Сталин,
Как прорезали «Юнкерсы» мглу.

А потом – вдоль смертей отступленье.
Залпы звёзд сорвались на штыки,
На кремлёвские рёбра ступеней
Тяжело опускались шаги…

В эти дни под огнём в Беларуси
О любви он напишет в письме.
О любви, но, не скрыв своей грусти,
Намекнёт вскользь – здесь кровь, дым и смерть…

Тех солдат много раз вспоминали,
Но сегодня печален итог —
Нет надгробия с их именами,
Люди в братских могилах – никто.

Взвод бойцов, молодых и отважных,
Много лет старшина вспоминал.
А под солнцем блестел, сох от жажды
Раскалившийся мемориал…

Безучастные звёзды меркнут,
Мы за ними спешим вдогон.
«Как там видимость? Приём, Беркут!
Как готовность ко встрече с врагом?».

Небо нынче, как зла обитель,
И над облаком чёрный крест —
Это вражеский истребитель.
«Беркут, сзади!», – в наушниках треск.

Облака вдоль земли стекали,
Обозначив небесный фронт.
Как же часто мы вертикали
Принимаем за горизонт.

Чёрным шлейфом за фюзеляжем
Увязалась старуха-смерть.
«Слышишь, Беркут, мы все здесь ляжем,
Но не раньше победы, заметь!».

Мы ещё им оформим штрафы
За всех тех, кто взлетел, упав,
Всем штурмовикам из «Люфтваффе»
Лично выпишем выстрелом штраф!

Зацепило крыло на спуске,
Но штурвал я не отпустил,
И от бешеной перегрузки
Злоба хлынула с кровью в виски.

Полоса горизонта шире,
И настойчивей рваный гул,
А потом – тишина в эфире.
Что ж ты, Беркут, не дотянул?..

Он влюбился ещё до войны
В стюардессу с глазами, как небо.
Они были друг другу верны,
Он её русым прядям был предан.

А потом был июнь и четыре утра,
И винтами порвали над Брестом ветра.
На восток пронеслась эскадрилья,
Смерть крестами чернела на крыльях.

Скоро вьюгой войны этот лес заметёт,
А пока шёл он в бой, рвал врага за неё,
В руки впились осколки штурвала,
Лопасть серый туман разрывала.

Вихрем взмыл в небо лётный отряд,
Хищной стае рассвет перерезав.
А внизу лес, да пашни горят,
А вверху свет от солнца так резок.