Дмитрий Шорскин - Давай оставим грусть…

Пусть даже забылось,
Что было когда-то давно:
Там нам не слюбилось,
А ты – не решилась рискнуть.
В бокале осталось
Вино, ведь ему всё равно,
В нём счастье плескалось —
Любовью пропахшая суть.

Сколько во мне мерзости,
Я – держусь на жалости.
Нет в рассудке трезвости,
Он в тумане зависти.

Много в мыслях гадости,
Но её не выплеснуть.
Мир ответит радостью,
Радость гадость вытеснит.

Воли нет – я чувствую,
Силы нет – проверено,
Потому не влезть в струю,
Где всё всем отмеряно.

Небо только лишь коптить,
Без любви, без чувства. Мир
Без чувства не полюбить —
Жить в любви с распутствами.

Причинять добро и боль,
Забирать экстаз и зло,
Чтоб в итоге вышел ноль,
Не сумевший дать разлом.

Незавидная судьба,
Сбита ветрами годов.
Скоро кончится ходьба,
Между прочим, без ходов.

Зимнее утро нас разбудило
Cолнцем холодным веки открыло,
Зима, посмотри, за ночь наступила,
Осень размяла, растёрла, разбила.

От этих схваток – воздух горячий,
Ветер его бессовестно прячет —
К нам задувает в квартиры и дачи,
Видимо будет мороз, не иначе!

Время для снега – кончилась серость,
Белым покроет – вьюга ревела,
Ты говорила, что с осенью спелась,
А я с зимою… Прости мою смелость.

Я даю слабину,
Рвусь в местах, где устал.
Гнётом давит, тону —
Устает и метал

Гнётом давит, тону —
Продвигаюсь ко дну,
Гнетом давит, тону —
Устаёт и металл…

Я осечки даю,
Без ухода ружье —
В деле сто раз на дню,
А на смазку – новьё!

В деле сто раз на дню,
Порох дайте огню!
В деле сто раз на дню,
А на смазку – новьё.

Превратились в лужи
Зимние пейзажи,
Тёплая погода —
«Плюс один» вокруг
Страшно после стужи,
Сердце на форсаже
К счастью сумасброда
Нежен пульса стук…

А в эти дни спасения и спаса
Я интегрирую с Муавром и Лапласом…

Вспахали пашни, посадили хлеб,
А у меня – ряд вместе с Дирихле!

Весной гормоны в нашу кровь вернули,
Я ж вычисляю уравнение Бернулли!

Теперь в науку очень мало веры,
Как в признаки француза Д’Аламбера.

Ничего не помню,
Ничего не знаю,
Начинаю снова
С первого листа…
Мира холст огромный
Счастьем опыляю,
Ультромодернова
Мыслей чехарда…

Трясутся у евреев в страсти пейсы,
А я считаю вероятности по Бейсу…

И как же с горя тут не закурить,
Когда с учебника глядит Кюри.

Поэт творит, любовью он опутан,
Меня ж остудит своей чопорностью Ньютон.

Весной в науку очень мало веры,
Как в признаки француза Д’Аламбера.

Проходит жизнь в густой завесе дыма
На маленькой горошине – Земле,
Которая из космоса незрима,
Не говоря уж о частице – мне.

Я никому в галактике не нужен,
Не плох, а потому что – невидим,
Там вечный ноль и там пустая стужа…
(Пустой здесь в смысле мелком – «нелюдим»)

А на Земле пройдут пласты столетий,
И нас завалит в памяти людской,
И век, какой-нибудь там, двадцать третий
На нас посмотрит с искренней тоской…

Нет. Жизни нет ни в будущем, ни в прошлом,
А в настоящем давят жизнь, как зло.
Как оказалось, запинаясь всё шло,
А после – в рвы могильные легло.

Спойте колыбельную моему голосу,
Потерял он радужность, утратил молодость.

Спойте, я послушаю, злобе гнить в блевоте,
Если о несбывшемся вдруг не запоёте…

О победах, наградах
Не хочу. Не надо!

О любви баллады
Тоже петь не надо.

О расправе с адом
Сказок мне не надо!

Перед самой смертью
В Господа поверьте!

Спойте панихиду вы по моей улыбке
Под жалейки и под плач с причитаньем липким…