Стефания Данилова - Неудержимолость

Мы говорим на разных языках.
Я – нежное, ты – грубое наречье.
Мне тесно в этих ласковых руках,
что не меня обнимут в тот же вечер.
Друг друга мы оставим в дураках!

Ты обнимаешь черноту ночей.
Друзей, смеющихся над пустотою!
Я для тебя – нет, ничего не стою.
Тепло, что в холод выгнано тобою!
Я – обмельчавший в засухе ручей.

Дай время мне, и я совсем исчезну —
Как под дождями языки огня.
Соседствуют со мной день ото дня
Мой смех, моя естественность и честность.
Ты никогда не влюбишься в меня!

Мы говорим на разных языках,
и здесь помочь лингвистика не в силах.
Люби пустоголовых и красивых.
Оставь мне небо синим-синим-синим
И не держи журавликом в руках.

По-петербургски злые фонари
чужие лица превращают в рожи.
Представь, как будем мы с тобой похожи,
Когда на языке одном и том же
с тобой
как на родном
заговорим!

Я сам для себя – и твердыня, и резчик
по каменной коже себя самого!
Смотри, как черты проявляются резче,
я с детства, приятель, желал одного:

Чтобы из камня, которым являюсь,
которым стою неприступной стеной,
был выстроен город: другим не на зависть,
на радость,
на долгие лета со мной.

Чтоб в городе жили веселые люди,
раскрасив в любой полюбившийся цвет
все камни
и сами поверили в чудо:
мол, камень стоял, а теперь его нет!

И город явился из серой твердыни:
я высек в нем сам каждый маленький дом!
Но люди сказали, что в камне воды нет,
и не обещали вернуться потом.

Я бился над городом днями, ночами!
Я ждал в нем людей, но они все не шли.
Они, словно камни, сурово молчали…
….но чистый фонтан вдруг забил из земли!

И каменный город наполнился людом,
я с радостью в этой Любви утону;
при вере в меня как условии чуда,

мой город
за час
превратится
в страну.

Мне снилось, ты меня меняешь на
молчание уснувшего подъезда.
Твоей души ленивую сиесту
не потревожит эта тишина.
Как правило: ни сердца, ни руки
не предлагаю прежде дальних странствий,
они покажут, кто «прощай», кто «здравствуй
мне скажет непогоде вопреки.

Ты говоришь, что ты устал идти.
Ты говоришь, что дом всего милее.
Моё лицо становится белее в зиме,
что не должна произойти.
Я отправляюсь в путь совсем одна;
билет купила, будучи не пьяной,
ронять слова в глубины океана —
мне разве не на это жизнь дана?

Но ты во мне не слышишь ни волны,
ни капли моря в синеватом взгляде.
Не стоит в спину мне бросать проклятье:
друг друга мы держаться не вольны.
Моя поездка не отменена;
я засыпаю, и мне снится что-то…

…мне снилось, я тебя меняю на
большие корабли и самолёты.

Февраль, а нет ни чернил, ни слез;
а у меня для тебя есть Слово:
давай построим Своё всерьез,
прогоним мёртвое из живого,
давай уедем на морвокзал,
умчимся в синюю путь-дорогу!
И ожидания полный зал
нас в путь проводит глазами Бога.

Мы улыбнемся чужим портам,
шум волн проникнет в любой динамик.
Давай шататься по городам,
пока рассвет не придет за нами!
Давай встречать незнакомых нам
людей и делать их нам родными!
Плыть с ними по голубым волнам
из городского огня в полымя

синего пламени всех морей,
что понесут серебристый лайнер!
Станем счастливыми побыстрей,
чем это значилось в наших планах.
Февраль как время оживших грёз
над понедельниками вознёсся.

Давай построим Своё всерьёз
и понарошку
домой
вернёмся.
«Ничего легче нет, чем быть на меня похожим…»
Ничего легче нет, чем быть на меня похожим.
Потому что я сам на весь этот мир похож.
Мир – в тех, кто был когда-то в моей прихожей.
Мир – в отпечатках стёршихся их подошв.
Я умею быть кем угодно и чем угодно,
лакмусовый листочек, хамелеон,
из меня можешь ты себя воссоздать свободно
и еще таких – сотню, тысячу, миллион.
Мне близки все привычки – добрые и дурные,
все наречья и все оттенки любой мечты.

Мне известно все, что есть на Земле доныне,
оттого я – любой на свете.
Возможно, ты.