Наталья Лайдинен - Приметы Времени

Пусть между нами сотни поколений,
Теперь за всех с тобою говорю…
Живой огонь молитв и песнопений
К небесному восходит алтарю.

Спят пламенеющие камни —
Пустыни выжженной цветы.
Бесплотный дух меня ласкает,
Зовет и плачет с высоты.

Он накрепко с землею связан,
В сознание людей проник.
Его мятежный путь рассказан
Страницами бессмертных книг.

Врывается дождем и снегом,
В своей любви неутомим…
Свобода открывает небо,
Где вечный зов – Иерусалим!

Отчуждаясь от мыслей чужих,
Ты в себе не находишь опоры.
Сохрани нашу связь, удержи
Огоньки шестикрылой меноры.

Пусть, как тысячи судеб назад,
Будет зов безутешный услышан
И сияньем тебя вдохновят
Милосердные ангелы свыше.

Ты скоро уйдешь, незаметно сливаясь с другими,
Кадиш поминальный задумчивый голос поет…
А я сберегу навсегда твое доброе имя,
Великое чувство, к незримым вершинам полет.

В моей тишине безмятежны и шелковы ласки,
Глубокая нежность блаженство прощаний струит.
И наши сердца, точно звенья в таинственной связке:
Я вслед за тобою земной прохожу лабиринт.

Судьбу озарить – вот такой мне из прошлого жребий,
А в будущем – Храм и небесных дозоров огни.
Не печься душе ни о счастье земном, ни о хлебе,
Но помнить о том, чью любовь завещают хранить.

Это пламя субботней свечи,
Что в столетьях евреев хранило,
И вело в непроглядной ночи
Через боль и страданий горнило,

Вдохновляло надеяться, ждать,
Пробуждать откровение в детях…
Пусть любовь в твоем сердце всегда
Той же искрой божественной светит!

Избавленье от гордости, зависти —
Созиданье, творенье Адама.
Эти капли крови пред занавесью
Из времен падения Храма.

Вспоминают последние коэны,
Как Шхина стояла над крышею.
Душам их не быть успокоенным,
Пока Бога вновь не услышу я.

Стряхни земное забытье,
Потомок коэнов, каганов.
Предназначение твое —
За всех молиться неустанно.

Зов Аароновых кровей
Взломает рабскую программу,
И сотни блудных сыновей
Вслед за тобой вернутся к Храму.

Брезжит огонь в закоулках изгнания
И озаряет земной лабиринт.
Странная осень – смятенье сознания,
Время еврейских свечей и молитв.

Сколько же плакать еще о Сионе,
Иерусалиме – в столетьях рыдать?
Голос чуть слышный за облаком тонет
В хоре ушедших к Нему навсегда.

Дашь ли плоды увядающей ветви,
Свежим дождем оживишь ли ручей?
Вечное солнце задумчиво светит
В пламени тихих субботних свечей.

Размотай у тфилина ремни,
Что за жизнь – лабиринты, дороги…
Ты губами к молитве прильни
И всем сердцем подумай о Боге.

Вдруг откроется: там, за верстой,
Ждет твой ангел, надеется, плачет
И не ладит с судьбой непростой,
Верит, все обернется иначе…

Обжигая хамсином пустынь,
Упади ей на грудь покаянно,
Подними в поднебесную синь,
Где поют серафимы: Осанна!

Только так и задумал Творец:
Выбор, сделанный прежде, условен.
…Свиток Торы и черный ларец,
Путь любви, продолжение крови.

Ты до сих пор повсюду ловишь призрак,
Там, на границах с Сирией, Ливаном,
Трепещут, замирают эвкалипты.
Твоя душа – сверкающая призма,
Повсюду на Земле обетованной
С тобою мы в лучах объятий слиты.

Чужие не утешат отголоски
И не даруют творчеству начала.
Любовь – одна божественная веха.
Другая страсть вовек не будет острой,
Не окрылит бездонными ночами…
Лети ко мне, устань же слушать эхо!..

Я вся соленая внутри,
Как будто в первобытном море
Меня ты высмотрел. Бери
Волнение чужих историй,

Что громко голосят, живут,
Пытаются разбиться пеной.
Надежды трепетный лоскут —
Как парус страсти незабвенной.