Наталья Лайдинен - Приметы Времени

Глядят в глаза, как будто узнают
Громады скал, остывшие вулканы.
А я пою судьбу и страсть твою,
Молитвой отзываюсь неустанно.

Играй на мне, я хрупкая свирель,
Послушная незримому дыханью.
Пусть нас простит Всевышний за дуэль
И приведет обратно к оправданью.

Снова Севера сны: серебрится озерная заводь,
Шалью белая ночь шелестит на пустом берегу.
В нашем городе я оказалась твоими глазами:
На знакомых местах никого разыскать не могу.

Между старых домов в переулки сверну по привычке,
Не узнает никто, сколько слез упадет вдалеке.
За короткую жизнь ты сменил слишком много обличий,
А душа все грустит и на флейте свистит в сосняке.

Остаюсь за двоих, пусть меня перемучает память,
На кругах площадей застывают признаний следы.
Я целую карельскую землю твоими губами,
И меня обнимают вершины обрывов седых.

Наше творчество незримо,
От людей храним секреты!
Пестрой нитью – через зимы
Краски северного лета.

Редкий дар передается —
Мастерство! – от деда к внуку.
Солнцем в глубине колодца
Тайную растим науку.

Узнаем друг друга всюду
По известным сердцу знакам.
И живет наш предок мудрый
Над небесным зодиаком.

Остыть. Распутывать узлы
Осознанно и безучастно.
Рассыпать хлопьями золы
Страсть, истерзавшую напрасно.

Пронзить безмолвием миры,
Стать пленником, полярным морем…
…Взлелеять звездные костры
Над мрачной северною тьмою.

Этим воздухом сладко напиться:
Так прохладен, прозрачен, высок!
Аромат разнотравья струится,
Созревает брусникой восток.

А ладьи, что плывут на закате,
В дальний край за собой не зовут.
Рыжий август в распахнутом платье
Дарит вечность счастливых минут.

Древний край, окропленный росою,
Тихих звезд принимающий свет…
Я твоею жива красотою
В суете убегающих лет.

Ах, Карелия! Дивная сказка,
Песня сердца и детство души!
Ты моя родниковая ласка,
Зов еще незнакомых вершин…

Я останусь на краешке неба,
Где узорчатый сосен шатер,
Петь твою тростниковую негу
И серебряный отблеск озер.

В забвенье, где ты коротаешь бесславное время,
Под пальмовый шелест о главном, заветном молчишь,
Ты слышишь, как сумрачный ветер над реками веет,
Скрипит на болотах, тревожно вздыхает камыш?

В бесцветной пустыне, дыханьем земли обожженной,
Где в пенные волны забытые царства легли,
Поют ли тебе ввечеру калевальские жены
О тайнах суровой и страстной карельской земли?

В краю, где под солнцем сгораешь, как будто под рампой,
Где с разных сторон наступают на горло пески,
Намелет ли досыта слез тебе щедрое Сампо,
Очистят ли душу огнем ледяным родники?

Ты южной страны примеряешь привычно доспехи,
Но как оторваться от северных властных корней?!
Тебя настигает ли в детях волшебное эхо,
Ты можешь ли сердцем любви отдаваться шальней?

В чужой тишине кто нам новую жизнь напророчит?
Плачь, кантеле, громче, забытую боль бередя!
Признайся, ты видишь безлунные заводи ночью?
Ты помнишь, как пахнет черемуха после дождя?…

Эта тихая полночь приснится ли
Нам с тобой под звездою другой?
Так маяк, облюбованный птицами,
Бережет драгоценный огонь;

Изнутри согревает сияние,
И не больно о прошлом грустить.
Нашу близость хранит расстояние,
Озаряя бродягам пути.

Качал колыбель мою северный ветер,
Ее сторожили замшелые камни.
В холодной постели всегда кто-то третий
Меня обнимал голубыми руками.

Молилась, рыдая за сто поколений,
Слезой пробуждала застывшие скалы,
Пока оставалась в плену песнопений
Железных племен ледяной Калевалы.

Пригуби горьковатое зелье:
Много скорби в карельском краю.
Расплескав полнолуний похмелье,
Я в грядущее дверь отворю.