Наталья Лайдинен - Приметы Времени

Среди скал в потаенной пещере
Разум дремлет, до времени скрыт.
И никто в пробужденье не верит,
Слыша в небе дрожанье копыт.

Позабыли несчастий истоки,
Бродят пленники падших светил.
Ночью голос звенит одинокий
Над безмолвием старых могил.

Не доносятся дальние вести,
К возвращенью закрыты пути,
И поют погребальные песни
Те, кто призван к спасенью вести.

Но бессмертны глубокие корни,
Оживают в душе имена.
Я твое назначенье раскрою,
Отряхну от смертельного сна.

Чтобы ты свою силу изведал,
Отстрадавший народ разбудил…
В нашей встрече – любовь и победа,
Восхожденье к звезде впереди.

Долгий вечер подернулся инеем,
Размышленьем о счастье былом…
– Расскажите, где тихая Ингрия,
Строгих предков утраченный дом?

Там, где кости лежат под обломками,
Опаленные вихрем войны?
Там, где призраки вдовьи с котомками,
Без семьи, без любви, без страны?

Обернулась – и стала невидимой,
Лишь круги по земле разошлись,
Озаряют схороненным именем
Кочевую тревожную жизнь.

Пахнет память сосновыми иглами,
На озерах становится лед.
– Расскажите, где тихая Ингрия?
– В родословной отцовской живет…

Чувства золотая осень:
От ее причуд не скрыться.
Кто-то с неба искры бросил,
Заалели гроздья, лица,

Затуманились истомой
Облачных печальных кружев.
Давняя тоска по дому
Дымно опалила души.

Птицы ищут, где теплее,
Тянутся, прощаясь, к югу…
Молодость мою лелеешь,
Как пернатую подругу.

Сединой посеребренный,
На закат глядишь без страха.
Месяц, в тайнопись влюбленный,
Вышил бисером рубаху.

Лаской раскрываешь сердце,
Вздохом пробуждаешь струны.
Только нам не отогреться
В бурных переливах Суны.

Память поздних поцелуев
Пахнет яблоком и медом.
Облачную гладь волнует
Тихий свет из царства мертвых.

За слоем слой ты очищаешь память
Как археолог – на пути к себе,
И вот уже код времени распаян,
Сопротивленье прошлого – слабей.

На волю возвращаясь из изгнанья,
Вдруг проступают образы, черты,
Впечатанные в глубину сознанья:
Всех знаешь, видишь, осязаешь ты!

Вот мать, отец, тепло родного дома,
Калитки, разговоры у печи…
Вся боль потерь под горлом встала комом.
– Ты только говори и не молчи!

Пусть падают раскаяния слезы
И каждый миг становится больней,
Постичь начало никогда не поздно —
Взыскует правда взрослых сыновей.

Остановись, пошли поклон далеким
Родным, судьбу увидев изнутри.
Не забывай карельские истоки
И сколько хватит сил – благодари.

Мой Север – твой Самбатион:
Гневливый, полноводный, бурный.
Не перейдет его сын блудный,
Суров последний бастион.

В субботний день такая тишь —
Мелеет, высыхает русло,
И ты душой еврейской, русской
Стремительно ко мне летишь.

Но с места не сойти. Закон
Отступника накажет строго.
И оба мы в ладонях Бога,
А Север – твой Самбатион.

Я на звезды гляжу, холодея
В одиночестве жизни седом.
– Иудея моя, Иудея!
Расскажи хоть сейчас, где наш дом.

Отчего бородатые предки,
Чьи молитвы тревожно звучат,
Шелестят в моем сердце, как ветки,
Продолжаются в судьбах внучат.

Отчего я встаю на колени,
Точно в спину внезапный удар,
Если слышу печальное пенье
И в душе моей плачет шофар.

Отчего я брожу пилигримом,
Повторяя чужие пути,
Вспоминая еврейское имя,
Не мечтая покой обрести.

Отчего возле рек Вавилона
Я молчу и слезы не сушу.
Возвращает к высотам Сиона
Пролетевшего времени шум.

– Иудея моя, Иудея!
Как же мы заблудиться могли,
Чтоб в столетьях блуждать, сиротея,
В вечном поиске нашей земли…

Моей судьбы прорехи и помарки
Господь прощать и помнить научил.
Сминая время, как фитиль в огарке
Субботней очищающей свечи.