Григорий Кофман - Русский сбор

Полный восторг – тридцать сытых глоток!
– Ответь! Не то сдадим в околоток!
Ляпнул:
– просто за время пути
(Дао) собака смогла подрасти…

Шутка не шутка, много – не мало…
Дочка хозяина страшно блевала.

Битьё челом, ползком на коленях —
Даже китайцу не избежать
На медленно-медленных углях тленья.
Скоптили и съели – ебиегомать!

Пати конец. Театральный разъезд.
Гости валили в один присест.
Будет, что вспомнить – останется веха:
Времени – дело. Часу – потеха!

Когда бывает в феврале
такое небо, как в апреле,
в нежданно-гаданном тепле,
в недельной давности метели,
следах, невидимых почти,
стыдливо прячущейся где-то
зимы – ловушки и крючки
на медленной дороге к лету.

Когда взлетают к облакам
невесть откуда взявшись птахи —
укор, неверующим нам, —
а это просто наши страхи,
что вот она, её оскал,
прикрытый белой прядкой вьюжной,
и прищур ледяной сковал
надежду, ставшую ненужной.

Но дым струится к облакам,
восходит кольцами над чащей,
как будто курит великан,
между холмами возлежащий.
Картина красками полна:
не акварель – акрил да масло! —
новорождённая весна.
Не верилось – а вот напрасно!!!

Та, на кувшинковом листе,
пытаясь ветками прикрыться,
а ветки в той же наготе,
да розовый пушок на рыльцах
у детских почек на заре…
…Тогда и выложится карта:
проклятый день в календаре,
помеченный четвёртым марта.

Студёный день, а дальше тьма.
И тьма, что день, а он – проклятый.
Когда идёт на нас Чума
И льстится жатвою богатой.

Черна, бесснежна – сколько их,
ростков повымерзнет отважных.
Страна присядет на троих.
А встанет ли?
Одна?
Однажды.

Я не мы я не мы я не мы я немы —
Заклинания могут быть и не слышны,
Потому что пора превращаться в немых,
Потому что позорно не чуять страны.

Нам пора разбегаться – чего ж ещё взять
С тех, кто скопищем не в состояньи понять
Очевидных вещей, очевидное дно —
Для ослепшего стада всё глубже оно.

Нам пора расходиться – не так, как всегда:
С матом, дракой, а просто вот так – кто куда.
Если порознь, может быть, выпадет шанс,
И удастся в последний вскочить дилижанс,

Чтобы, может, и встретиться с теми потом,
С кем хотелось бы рядом и духом и сном.
А пока мы забыли, как жить не по лжи,
Потому что важнее: иди и служи —
Не иди и смотри, и внимай, и учись,
А порыть мерзолоту – и всё заебись!

И пахан точно знает – на то и расчёт,
Что мы все как Уральский вагонный завод —
Вот подкрасим вагон, да колёса пришьём
И его, бандюгана, гуртом повезём,

Закусив удила, закусив удила,
С вечным воплем шпаны: – бляди, наша взяла!!!

По костям, по своим и соседским. Стыда
Наш Уральский вагонный не знал никогда.
Наш великий-могучий – всегда на Ура!
Все родные понты – это просто дыра,
Злая масса стучащих вагонных колёс,
Глина глиной, себя называя колосс.

Колоссальная, дескать, народов семья
Без какого-то элементарного Я,
С тусклым хором попсы, обезличенный лик —
Краски общие, выбор из них невелик.

Сей диагноз поставлен. Он необратим.
От культуры останется текст-вирбатим.

Очень внятно, скучно
и довольно тускло —
для России ушко
оказалось узко.

Сегодня Ходорковский не явился.
СК устал проглядывать глаза,
Бастрыкин плохо спал – Дзержинский снился:
– Мол, курва, надвигается гроза:
Бабло рекою течь должно – не капать!
Полтинник ярдов тяготит бюджет,
Тех, что по ЮКОСу затрёбывает Запад,
А этих денег, как ты знаешь, нет.
Потом, смотри, конечно, ты не Чайка,
Но вот всплыла фамилия Петров,
Начало девяностых, – вспоминай-ка —
Ну – «Коста Бланка», «Озеро», «Тамбов»…
Тебе, Быстрикин, надо торопиться,
Ведь, курва-матка, дело не на рупь!
Быть может, Ходор хочет утопиться?
Или в горах изменит ледоруб!..
Тебе ли метод отыскать, пше проше!
Не можешь сам – спроси друзей:
Вот Бортников – специялист хороший.
Или Фрадкова – даром что еврей…
Сегодня не явился Ходорковский.
Народ судачит, каждый брату брат:
– Что, думал откреститься, растаковский?
Конечно, струсил – значит, виноват!
Убийца наших мэров, бургомистров,
Митрополитов… Разрушитель детств!
(Медведев вызвал правильных министров:
– На оборонку надо больше средств:
Совет Кремля уместен и нередок —
Вот и Шойгу сегодня подтвердил,
Что в школах не хватает… этих… – скрепок!
Резервный фонд – он для того был!)
* * *
Москва блатная засыпает строем,
Бандитский Петербург в туманы слит,
На многое Брюссель глаза закроет…
Гаага, верить хочется, не спит.