Владимир Ноговицын - Взамен обелисков – кресты

И она
выстрелом из ракетницы
поднимается
выше и выше.
И —
светится,
светится,
светится
нимбом
над головами
поникшими.

Над полем солдатским,
заросшим цветущей вербой,
ставшей розовой
в лучах закатного ряда.

…Там кто-то погиб
в пору грозную,
в сорок первом.
Первым!
За Родину.
Задолго
до
Победного
Парада.

Тут
в войну
ползли
сурово
танки,
А теперь
едва
заметен след…
Поднимусь
сегодня спозаранку
посмотреть
лазоревый рассвет.

От реки
потягивает стыло.
Звёзды гаснут
над ночным костром.
В то, что здесь
давно когда-то было,
верится уже
с большим трудом.

Птах какой-то
запищит спросонок.
Солнце светом
брызнет за грядой.
И круги
от бомбовых воронок
талою наполнятся водой.

«Не спрашивайте больше о войне, —
Сказала так в домашней тишине

Из-за боязни тишину вспугнуть. —
Нам будет всем потом нехорошо.

Хоть было это, но теперь прошло.
Так дайте же спокойствия чуть-чуть!

Поймите просьбу правильно. К тому ж
Волнуется, страдает сильно муж.

А он своё давно отвоевал.
А он от этой памяти устал.

Неизлечимо он у нас больной
Не проходящей столько лет войной».

…Лежат лекарства стопкой на столе.
Не скоро мир наступит на Земле.

Может, счастья не было и нету,
Оборву нечаянно рассказ.
Не слова, не годы канут в Лету,
А сиянье тех усталых глаз.

Там с лесных полян и перевалов,
С перекрёстков множества дорог…
С этих снимков, пожелтевших, старых…
Кто и для чего их приберёг?

…А черты лица уже нечётки.
Только глаз восторженность видна!
А ещё видна из-под пилотки
Вся стерильность свежего бинта.

Чёрную речку
Можно и вброд
Перейти
По деревьев завалам.
Сколько ж за нею
Оставшихся рот —
Счётом большим и малым?!

У невеликой у той реки,
В серых лесах под Мгою,
Не отступив, легли полки…
Нет им поныне покою!

Души людские волнует допреж,
Не забывайте дальше:
Чёрная речка – это рубеж
Памяти нашей.

Читаю жёлтую бумагу,
Вникаю в строчку, в букву, в штрих:
Там о медали «За отвагу»
И о заслугах боевых.

Мне будоражит это нервы:
Мой дед отлично воевал.
И в тех сугробах самым первым
Пути к Победе прорывал

В сражениях и в обороне…
Скорей, не шёл, а полз вперёд.
В своём сапёрном батальоне
Он за собою вёл народ.

А я его не видел даже…
Глаза его… Не слышал смех…
Я только знаю: он – бесстрашный.
И, безусловно, лучше всех.

Ещё чуток, немного, малость!
Прорвёмся мы, как говорят!
Ему полгода жить осталось.
…Наступит август. Звездопад.

До моего рождения – двадцать один год.
Месяц октябрь снежно в дома просится.
А война началась, война всё ещё идёт,
И ощущенье: она у нас не закончится.

Я сейчас назначаю себе один выходной.
Не затяжной, а лишь до ночного часа.
Может, и я наследственно болен войной,
С которой придётся когда-нибудь возвращаться.

Мы свои не сдаём рубежи.
И они в нас рубцами навечно.
И хоть кажется – жизнь скоротечна,
Этот Вечный огонь не туши!

В нас прапрадедов вызрела кровь,
Как вино вызревает с годами.
С каждой вехой отчётливей пламя,
С каждой болью сильнее любовь.

Мы свои не сдаём рубежи…
И в окалинах солнечных, вешних
Доверяемся снова надежде
В приграничной тревожной тиши.

Я у прошлого тоже учусь!
И ему присягаю на верность.
Эта стойкость – как Брестская крепость.
…Умирая, врагам не сдаюсь!

«Мы вернулись…» —
Аэрозолью надпись
Голубая, цвета летнего неба.
Свастика.
Как у фашистов. Пакость
Намалевал кто-то эту слепо.

На серой стене
Выставочного зала,
А также на стене библиотечной…
Может, смертей в ту войну
Нам ещё мало?
Будто никто
Не уходил никогда навечно!