Владимир Ноговицын - Взамен обелисков – кресты

И утро наступает очень долго,
Как будто в эту почву было вмято.
Оно здесь тоже всё охолодело,
Качнувшись раз от боли, от озноба,
И плюхнулось, как неживое тело,
На ось Земли. Точней сказать, окопа.

У бывшего солдата взгляд с прищуром.
Он, улыбаясь, что-то говорит.
Под стареньким дешёвым абажуром
Мерцающая лампочка горит.

Он многое уже забыть успел,
Всё потому, что жизнь шагала быстро.
Но всё ж поёт, как раньше бодро пел,
Ту песню про весёлых трёх танкистов.

В ней, в этой песне, разного всего,
Что пережито вместе со страною.
…А молодость ушедшая его
Совпала с окаянною войною.

А он улыбчив. И не помнит зла.
Бывало, бил без промаха по цели.
И лишь слеза солёная ползла:
Мол, жив остался, а друзья… сгорели.

Старик в окно тихонько поглядит,
Пытаясь осень рассмотреть там зорко.
…А солнце задвигается в зенит,
Как танк «КВ».
Иль как «тридцатьчетвёрка».

Депутатик чрезмерно вальяжный
Изощрённо торгует прошлым,
Не задумываясь даже,
Как всё это погано, пошло.

Что ему те победы наши,
Если он, вдохновившись, с азартом,
В том болезненном эпатаже
Шлёт проклятья своим солдатам.

А как будто бы мыслит трезво,
Говоря о подобном резво.
И не слесарь он прокопчённый,
В меньшей мере – большой учёный!

Он-то правый, он знает всё-то,
Он про это читал и видел;
У него есть свои подсчёты,
Скрупулёзные, в чистом виде!
Подбирает изящно фразы:
Если бить, то наотмашь, сразу!

Говорит: «Я имею мненье,
Что под Белгородом и Курском
Проиграл СССР сраженье:
Не досталась победа русским…
Надо ж, выдумки всё и враки:
Воевать они не умели —
Задохнулись все их атаки!
Оттого и в танках горели!
Много лишнего напороли:
Ну какие же там герои?!
А в России, учесть уместно,
Завиральщиков – многопрудье.
И вопрос такой: интересно,
Продолжаться так сколько будет?»

Загибает, волнуясь, пальцы:
«В мемуарах пишут германцы…»
Говорит старикам: «Едва ли
Их труды о войне видали!»

(На поверку, такая вера
Лишь сторонникам бундесвера).

И таращит свои глазищи
Сквозь блескучие окуляры.
И слюною с трибуны брызжет,
Словно всем обещает кары.
И рукою жест – чем не фюрер?!
Та же странная говорильня.

…Нет, фашизм не исчез, не умер,
А у нас расправляет крылья!

Депутатик, как пишут, «лидер»,
На советское всё в обиде.
Получается, здесь-то лишь он
Неизменный поборник истин.
Хоть себе самому и слышен,
Хоть себе самому и виден.

Из корыстного интереса
И из глупости, бесспорно,
Депутата пригрела пресса:
Просвещенья пусть сеет зёрна!
Существует такое мненье:
Дискутировать населенье!

Знать, с газетчицей он недаром
Щедро делится гонораром.

И намеренно так и дальше
Убеждает всех в скрытой фальши.
У него же – легко и просто,
Мысль к такому ведёт порогу:
Отрицателям холокоста
И у нас не дают дорогу…

Не узрел неразумный кто-то:
Вот вам верный слуга народа!
Значит, гражданам не годится
Пресекать на словах правдивца!

Депутатик торгует прошлым,
Как на рынке – повысил цену.
Это торжище похоже
На предательство. На измену!

Кем-то принят он и услышан,
Кем-то даже с ходу одобрен…
Нашим дедам, в войну погибшим,
Мстит (за что?!) не один сегодня.
И хулители вырастают
И наглеют, чтоб сбиться в стаи.
Неужели им потакают
Власть такая и жизнь такая?
Оттого-то настолько рьяны
Депутатишки-депутаны.
Будто нет нам от них защиты…