Из близлежащих зарослей выпархивает мохо и проносится над моей макушкой. На его оперении появилось рыжее пятно в районе груди, бликующее в лучах сияющего солнца. Удаляясь, он постепенно принял форму светящейся точки в небе, которая, по-видимому, являлась ипостасью моей путеводной звезды.
Подняв инструмент за гриф с притоптанных цветов, повертев колки для проверки строя, отправляюсь вслед за маленьким маячком, уменьшающимся с каждой секундой и угрожающим оставить меня в одиночестве, если я не буду вовремя поспевать за ним.
Ступая меж немофил, появляется ощущение, что мои ноги отныне мне не принадлежат. Захоти я сейчас остановиться – я бы все также продолжил путь, ведь они больше не были подчинены моей воле, кастовая иерархия сменилась, и теперь хваленный разум находился в должности раба конечностей. Смиренно это приняв, на ходу срываю приглядевшийся цветок и помещаю его за левое ухо, на манер замужней гавайской девушки.
Вдалеке появляются плывущие очертания, которые я изначально принимаю за оптическую иллюзию, известную всем под названием мираж, в область которого, пикируя с неба, вторгается дрожащий огонек. По приближению контуры становятся статичными, и вот передо мной уже постройка, визуально напоминающая классического представителя японской архитектуры. Небольшой домик типа минка, стены которого выполнены из бумаги васи, а крыша сделана в стиле Иримоя-дзукури. К зданию вели пять-шесть невысоких каменных ступеней. Вокруг – сад, обитателями которого являются нежно-розовые космеи, кусты гортензии, цветущие сакуры и глицинии. Где-то внутри этого праздника природы проглядывается фонтан, на котором сидит мохо, явившийся сюда раньше и, видимо, ожидающий моего появления. Завидев меня, он с флейтовым свистом вылетает из сада, но в этот раз, отказываясь использовать меня как удобную сиделку, начинает наворачивать круги вокруг моего стана.
Подойдя к жилищу, слегка касаюсь сёдзи, от чего он приходит в движение, медленно открывая мне внутреннее убранство. Передо мной – большая светлая комната, выполненная в стиле Сёин-дзукури. В правой стене что-то наподобие токонома, в котором находится виниловый проигрыватель в кожаном сундуке, а возле него, привалившись к стене, стоит грампластинка в картонном конверте. На обложке – графический рисунок «Вальс», выполненный Камиллой Клодель.
Птица, все также кружащая вокруг меня, перелетает на жёрдочку, висящую под потолком, будто специально установленную для нее. Мой взор устремляется на девушку в середине комнаты, сидящую спиной ко мне в кимоно гейши, расписанного розовыми цветами-космеями, которые до этого я уже наблюдал в чудесном саду. Подвернув ноги под себя, я замечаю, что она босая – миниатюрные пальцы ног выглядывают из-под полы халата. Тихо напевая, девушка поглаживает своего ручного зверя, что лежит головой на ее коленях, окутав ее бедра пушистым рыжим хвостом.
Боясь прервать ее покой, я осторожно прохожу до ниши в стене, поскрипывая половицами. Положив туда своего алого соратника, с которым мне довелось пройти всю дорогу до сюда, берусь разглядывать конверт. До меня доносится мягкий женский голос.
– Поставь ее на проигрыватель.
Подчиняясь, делаю все по инструкции. Достаю пластинку, кладу ее на штырь и плавно опускаю тонарм, соприкасая иглу с бороздкой. После непродолжительного потрескивания вступают струнные. Это мандолина, подобные звенящие переливы я ни с чем не спутаю. В композицию вступает вокалист, в котором я узнаю себя. Из моей памяти выныривают воспоминания: обшарпанная квартира, микрофон, я с музыкальным инструментом, записывающий уже десятый дубль. Из потока мемуаров моих дней меня вырывает прикосновение. Две маленькие руки сжимают мою грудь, я ощущаю тепло тела, которое прижалось ко мне позади.
– Может потанцуем? Ты не такой частый гость в последнее время…
Я молча киваю, начиная разворачиваться в сторону своего новоиспеченного танцевального партнера, но он меня останавливает, до боли сжимая в своих ладонях мою грудь.
– Только… не смотри на меня. Давай я найду, чем закрыть твои глаза.
Девушка отходит, я все также продолжаю стоять лицом к токонома. Спустя время ее руки ласково накидывают мне атласную ленту на лицо, будто срезанную с пуанта балерины, завязав ее на затылке.
– Вот, так куда лучше.
Лишив меня возможности увидеть ее воочию, она тянет меня за руку по направлению к себе, останавливает и кладет руку на плечо, второй же, ведущей, соединяет наши руки в замок. Мы начинаем медленное движение, кружась по комнате, аккуратно переставляя свои ноги в такт музыки.
Читать дальше