Елена Руденко - Последняя исповедь

Елена Руденко

Последняя исповедь

Очаровательная Люсиль Дюплесси, наконец, сделала выбор жениха. Этим счастливчиком оказался Камилл Демулен, который давно умолял Люсиль стать его женой. Он даже пел под ее окнами серенады, но ему все время мешал папаша Дюплесси, который, заслышав это пение, сразу же выбегал на балкон со старинным мушкетом. Тут уж бедняге Демулену было не до серенад. Соседи тоже не одобряли подобных концертов и осыпали незадачливого влюбленного отборной бранью.

Мсье Дюплесси терпеть не мог журналиста Камилла. Когда этот солидный, уважаемый всеми буржуа, узнал о выборе своей дочурки, его чуть удар не хватил.

-- Нашла женишка! - орал он. - Этот Камилл полный кретин, лентяй, голодранец! Он ничего не может сделать по-человечески. Но самое страшное то, что он журналист! Терпеть их племя не могу!

-- Но, дорогой, у детей любовь, - уговаривала его мадам Дюплесси.

-- Любовь, - передразнил ее муж. - У них любовь, а мне еще этого зятька кормить. А он, я уверен, очень прожорливый.

Удивительно, как мадам Дюплесси смогла уговорить мужа, и тот, скрепя сердце, дал согласие на брак. Но при этом поставил жесткое условие - брак должен быть церковным. Прожженный делец знал, что ни один священник не даст благословения Камиллу Демулену - богохульнику и святотатцу. Так папаша намеревался избавить дочь от невыгодного замужества.

В парижском кафе было многолюдно, за одним из столиков обедали двое: светловолосая девушка и худощавый молодой человек лет тридцати.

Девушка была круглолицей, курносой с широкой добродушной улыбкой. Она что-то весело рассказывала и смеялась так громко, что солидные господа за соседними столиками просили ее не шуметь. Девушка вежливо извинялась и на какое-то время сдерживала свой смех. Одета она была с умелой небрежностью, которая идет молодым девушкам и уродует женщин в возрасте.

Ее собеседник, типичный педант, был полной противоположностью открытой эмоциональной девушке. Его худое бледно лицо казалось неподвижным, холодные голубые глаза пристально смотрели на собеседницу, тонкие, плотно сжатые губы, складывались в улыбку, когда она начинала хохотать. На нем был опрятный хоть и не новый костюм оливкового цвета.

-- Хорошая девушка, - сказал о хохотушке какой-то важный буржуа. - Но очень шумная.

-- Да, - согласился его приятель. - Это подающая надежды писательница Светлана Лемус... А вот спутник у нее какой-то хилый и невзрачный.

-- Ты разве его не знаешь!? Это же депутат Ассамблеи мсье Робеспьер. Его уму и упорству можно только позавидовать. В 23 года он уже занимал должность судьи в Аррасе. Справедливость судебного решения он всегда считал важнее всего и изучал досконально каждое дело. Робеспьер частенько сам брался за расследования преступлений и успешно справлялся с этой задачей. В родной провинции Артуа его считают не только хорошим юристом, но и великолепным сыщиком.

-- Хм... а по его внешнему виду этого не скажешь.

Дружескую беседу Робеспьера и Лемус прервал визит газетчика Камилла Демулена. Бедняга выглядел убитым горем. По его раскрасневшимся глазам и лицу с грязноватыми разводами было видно, что он долго плакал.

-- Что случилось? - с сочувствием спросила Светлана. Папаша Дюплесси опять спустил тебя с лестницы?

-- Нет, - вздохнул Демулен.

-- А-а! Наверное, он опять облил тебя помоями, - решила угадать девушка.

Камилл энергично замотал головой.

-- Ох, неужели он тебя скинул с балкона, как на прошлой неделе! - продолжала предполагать Светлана.

-- Светик, милая, - сказал Робеспьер, стараясь сдержать улыбку. - Может, Камилл сам нам все расскажет.

-- Папаша Дюплесси дал согласие на брак, - ответил журналист мрачно.

Робеспьер и Лемус удивленно переглянулись.

-- Ты что раздумал жениться? - спросила девушка.

-- Ничего я не раздумал! - проворчал Камилл. - Просто этому Дюплесси церковный брак подавай!

-- Ах, вот оно что! - воскликнули Макс и Светик хором.

Журналист печально кивнул.

-- М-да, после твоих выпадов в сторону церкви вряд ли найдется священник, который рискнет дать тебе благословение, сказал Робеспьер.

-- Это точно, - согласилась девушка. - Камилл, вспомни свое поведение! Ты издевался над святыми, пел пошлые песни про Римского Папу, коверкал молитвы, обливал всякой дрянью священников, когда они проходили под окнами твоего дома...

-- Хватит, прошу тебя! - перебил Камилл.

-- Если бы я была священником, - продолжала Светик. - Я бы не дала тебе благословения даже за большие деньги. И я считаю, что ты поступил дурно, поэтому тебя бог наказал. Хотя, ты же в бога не веришь.