Алексей Букалов - «Берег дальный». Из зарубежной Пушкинианы

Анекдот И.И. Голикова, который имеет в виду Пушкин, гласит буквально следующее:

«Сей российский Ганнибал, между другими дарованиями, имел чрезвычайную чудкость, так что, как бы он ни крепко спал, всегда на первый спрос просыпался и отвечал. Сия чудкость его была причиною, что монарх сделал его своим камердинером и повелевал ночью ложиться или в самой спальне или подле оной…» [417]

Тут опять вспоминаются «семейственные предания». В «Немецкой» биографии А.П. Ганнибала было сказано, что «он спал в дополнительном кабинете государя, в токарне, и вскоре сделался во многих важных случаях секретарем своего государя» [418]. Пушкин в своем переводе этой биографии несколько изменил текст: «Ганнибал неразлучный с Императором спал то в его кабинете, то в его токарне, и вскоре потом сделался тайным секретарем своего императора» (ХII, 435) [419].

А вот как отразился этот анекдот в романе о царском арапе: «Государь вышел часа через два. “Посмотрим, – сказал он Ибрагиму, – не позабыл ли ты своей старой должности. Возьми-ка аспидную доску да ступай за мною”. Петр заперся в токарне и занялся государственными делами. Он по очереди работал с Брюсом, с князем Долгоруким, с генерал-полицмейстером Девиером и продиктовал Ибрагиму несколько указов и решений. Ибрагим не мог надивиться быстрому и твердому его разуму, силе и гибкости внимания и разнообразию деятельности. По окончанию трудов Петр вынул карманную книжку, дабы справиться, все ли им предполагаемое на сей день исполнено. Потом, выходя из токарни, сказал Ибрагиму: «Уж поздно; ты, я чай, устал: ночуй здесь, как бывало в старину. Завтра я тебя разбужу» (VIII, 11–12) [420]. Любопытная подробность – до сих пор сохранились материальные подтверждения предания о «ночной службе» арапа при Петре. Чтобы с ними познакомиться, стоит побывать в Доме-музее Петра I в таллиннском городском парке Кадриорг. Путеводитель по музею точен и обстоятелен: «Из жилой комнаты ведет дверь в спальную. Здесь две кровати: одна для царя, длиною 2,08 м (как раз соответствующая его росту – 2,04 м), другая, вероятно, для адъютанта. До 1715 г. адъютантом был А. Ганнибал, прадед А.С. Пушкина [421]. Кровать адъютанта – простая рама, дно которой такое же, как и у кровати Петра. Над последней – балдахин с занавесками…» [422](В этом же путеводителе описан большой «данцигский» шкаф, стоявший в гостиной: «Этот шкаф как «сундук для приданого» принадлежал в 1756 г. одной коренной таллиннской семье, которая имела связи с питомцем и пажом Петра I, комендантом Таллиннской крепости в 1742–1752 гг. генералом Абрамом Ганнибалом») [423].

Итак, как мы видим, список должностей арапа велик: денщик, камердинер, личный секретарь, тайный секретарь, смотритель собственного Е.В. кабинета, адъютант, паж, питомец. Пушкин из всех этих званий и определений выбирает лишь два – первое и последнее, – как наиболее соответствующие имевшейся у него исторической информации о прадеде.

Впрочем, тонкость, наверное, была небольшая. Здесь важен общий принцип, линия судьбы: из денщика, из мальчика-пажа – в наперсники, сподвижники, в передовые деятели молодой России. Это типичный жизненный путь «птенцов гнезда Петрова», без разницы в происхождении или цвете кожи.

В романе о царском арапе одновременно присутствуют пять петровских денщиков: четыре бывших и один действующий. Начнем с последнего и вспомним «Обед у русского боярина», сцену приезда царя: «Гаврила Афанасьевич встал поспешно из-за стола; все бросились к окнам; и в самом деле увидели государя, который всходил на крыльцо, опираясь на плечо своего денщика» (VIII, 22). И далее: «Государев денщик подал ему деревянную ложку, оправленную слоновою костью, ножик и вилку с зелеными костяными черенками, ибо Петр никогда не употреблял другого прибора, кроме своего» (VIII, 23) [424]. Пушкин не назвал имя денщика, но мы можем это сделать: речь идет о том самом Егоре Ивановиче Пашкове, будущем астраханском губернаторе, чей сын – помещик П.Е. Пашков прославился строительством в 1786 году своего московского дворца – знаменитого баженовского «дома Пашкова», в котором спустя много лет, в библиотеке Румянцевского музея, будут храниться рукописи «Арапа Петра Великого» [425].

Второй денщик – в прошлом – это, понятно, сам арап Ибрагим, царский любимец. К «арапским камердинерам» Пушкин еще будет возвращаться. В 1830 году в «Записках П.В.Нащокина» он, со слов своего друга, расскажет о старом Нащокине: «Арапка отправляла при нем должность камердинера, она была высокого роста, и зла до крайности» (XI, 191).