Шандор Петефи - Стихотворения. Поэмы

Что ж, — добавил он надменно, —
Раз, как нищие, смиренно
Вы простерли руки к трону, —
Так и быть, я вас не трону!»

Тут у витязей во взорах
Ярость вспыхнула, как порох,
Обожгло сердца их пламя,
Мир качнулся пред глазами.

И, усы свирепо дернув,
Конт обрушил, словно жернов,
Гневом налитое слово
На властителя лихого:

«Замолчи, во имя бога!
Чести воина не трогай!
Сам ты был бы нищим, вором,
Если б не был живодером.

Нам, познавшим муки ада,
Милости твоей не надо!
Мы пришли, чтоб наши дети
Не были за нас в ответе…

Дети… Но такому зверю
И младенца я не вверю.
Кровь течет с твоей короны,
Провались ты в ад бездонный!

Если крови тебе мало,
Можешь нас казнить, пожалуй.
Только знай: к тебе, тирану,
Обращать мольбы не стану».

Речью разъярен такою,
Онемел король… Рукою
Вдруг махнул он в диком раже,
И вошел палач со стражей.

Все готово для расправы…
«Стой! — вскричал король кровавый. —
Тем, кто станет на колени,
Обещаю я прощенье».

Он тревожно оглянулся:
Ни один не шевельнулся,
И в ответ на обещанье —
Лишь презренье и молчанье.

«Жизнь постыла? Смерти ждете?
Приступай, палач, к работе!
Пусть зароют в грязной яме
Спесь их вместе с головами!»

Вот уже лежат во прахе
Головы, скатившись с плахи,
За кровинкою кровинка
Капает на камни рынка.

И тридцатым тут по счету
Конт подходит к эшафоту.
Конт — последний луч свободы
В царстве тьмы и непогоды.

Он взошел и стал без страха,
И под ним качнулась плаха,
На врагов в священной злобе
Посмотрел он исподлобья;

Он на короля воззрился,
И король поник, склонился,
Пригвожденный гордым взором,
Словно божьим приговором.

Крикнуть бы, прервать молчанье,
Но язык прилип к гортани…
Грудь ногтями он терзает,
Губы бледные кусает.

Мастер смерти наготове…
Вдруг нагнулся Конт и крови
Зачерпнул рукой нежданно
И плеснул в лицо тирана.

И сквозь вой придворной знати
Разнеслось его проклятье:
«Ты, проливший крови реки,
Проклят, проклят будь навеки!»

Тут блеснул топор точеный,
И, как солнце с небосклона,
Конта голова скатилась…
Луч погас, и все затмилось.

Злой был Жигмонд, как собака,
Королей других, однако,
Не страшней: ведь их различье
Только в кличках да в обличье.

Слушай, мир: ты болен с детства…
Лишь одно осталось средство:
Нож возьми и вырежь сразу
Самовластия проказу!

Стыд поражений, бегств позор
Везде, куда ни кинешь взор!
Известья что ни день, то хуже!
Как будто камень брошен в лужу
И грязь летит — так с поля битв
В твое лицо позор летит.
О нация моя! Куда же
Ушла из дрогнувших сердец
Уверенность, что иго вражье
Ты можешь сбросить наконец!
Кто скажет, что боюсь я битв,
И в малодушье обвинит?
Но из загадочного мрака
Неведомых грядущих дней
Летят и на меня, однако,
В обличии нетопырей
Сомненья, сердце мне тревожа.
В ушах звенит их подлый визг,
И холодею я до дрожи,
И ужас надо мной навис!

Страна венгерская моя,
Иль проклята твоя земля?
И если так, хотел бы знать я,
Чем заслужила ты проклятье?
Зачем желанная свобода
Быть вечно странницей должна:
Придет — и сразу в миг прихода
Вновь изгоняется она!
Так — век за веком! Снять оковы
Стремимся снова мы и снова,
Но ведь ни разу не стряхнули, —
Лишь кровь текла из наших ран,
И наши сабли в ней тонули,
И нагло хохотал тиран!

О, для того ль мы вновь восстали,
Чтоб снова в землю нас втоптали?
Нет! Нынче надо нам, друзья,
Иль победить, иль умереть!
К оружью, нация моя!
Вперед! Победа или смерть!
Нельзя предпочитать бессмертью
Уродливую эту жизнь!
Чем лечь в болото — в гроб ложись!
Тот, кто готов к прекрасной смерти,
Тот победит и не умрет!
Итак, вперед!
Мильоны, вам пора подняться
И выйти из Египта рабства,
Как Моисея шел народ!
Нас Ханаан свободы ждет!
Бог и у нас есть! Знак подаст нам —
Восстанет огненным столпом!
Кровь вражья будет морем Красным,
Которое мы перейдем!