Шандор Петефи - Стихотворения. Поэмы

Спать ложитесь,
Люди!
Даль во мгле.
Иль ступайте
Тихо
По земле.

Двигайтесь
Тенями.
Легче шаг!
Крадучись,
Безмолвно,
На носках.

Чтите траур,
Чтите
Знак судеб.
Ночь надела
Нынче
Черный креп.

У нее был
Милый.
Умер он.
Ночь горюет
С самых
Похорон.

Бродит,
Ляжет наземь,
Зелень нив
Слез своих
Росою
Окропив.

Вдруг блеснет
Улыбки
Благодать.
Что это?
Откуда?
Как понять?

Встал из гроба
Месяц
И притих.
Это вот и есть
Ее
Жених.

Радость встречи,
Нега
Без конца.
Мука
Разрывает
Их сердца.

Шепчутся.
О чем же?
Кто поймет?
Никому
Не слышен
Шепот тот.

Да и так-то
Лучше:
Велика
Тайна
Их беседы
На века.

Лишь в бреду
Безумный
Ловит слух,
Что в пространства
Духу
Шепчет дух.

Слышит их
Пред смертью
Вдалеке
Тот, чья жизнь
Висит на
Волоске.

Слышит также
Речь их
И поэт
В час, как сам
Впадает
В вещий бред.

И, не в силах
Мыслей
Прочь отвлечь,
Понимает
Мигом
Эту речь.

Но, очнувшись,
Он,
Теряя нить,
Слов ночных
Не может
Повторить.

Где-то рядышком с Австралией,
Позади Китая,
Есть страна, она зовется
Окатоотайя.

Далеко? Вот и прекрасно!
Значит — не удастся
Никакой цивилизации
В ту страну прокрасться!

Мы с Австралиею вместе
Горды и упрямы,
И злодеям не позволим
Обмануть себя мы.

Назревает и в Китае
Некое движенье,
Мы ж стоим неколебимо
В прежнем положенье.

Так, в своем величье строгом,
Позади Китая,
Борется с судьбой и богом
Окатоотайя.

Вот счастливцы! Их достатков
Я не перечислю…
Кстати — нет нужды здесь в чувствах,
Равно как и в мыслях.

Здесь душа как ослик: главной
Пищею духовной
Служат ей осот, репейник,
Календарь церковный.

И по этой вот причине
Любят здесь не очень
И артистов, и поэтов,
И всяких таких прочих…

Если же кто, обезумев,
И пойдет на это,
Пусть он лучше спрячет зубы
В ящике буфета.

Что тут грызть? Зачем поэтам
Острые клычища?
В лучшем случае дается
Жеваная пища!

Умилительно и то, что
Здесь навек разъяты
Хром и лайка — люд незнатный
И аристократы.

Лайка! Да! Собачья шкура
Здесь в почете! Носят
Господа ее охотно
И другой не просят!

Уважаем благородство,
Только им и дышим,
Но заботимся при этом
О сословье низшем!

«Эй, мужик, раскрой ладони! —
Так помещик шепчет, —
Вот тебе в подарок кукиш.
Держи его крепче!»

Кто-то, где-то, для чего-то
Говорит ехидно,
Что публичных, мол, построек
Здесь у вас не видно.

Что? Построек нет публичных?
Лжете вы лукаво!
Виселицу можно видеть
У любой заставы!

Можешь, нация, гордиться,
Ведь, строенья эти
Воздвигая, превзошла ты
Страны все на свете.

Рождена для дел великих,
Процветай, о нация!
Пусть и впредь не потревожит
Нас цивилизация!

Поэтов бедных презирает
Самоуверенная знать,
Что на собраньях комитатов
И в сейме любит роль играть.
С дороги прочь, поэт презренный,
Месящий сапогами грязь!
Тебя задавит важный барин,
На рысаках куда-то мчась.

А чем вельможа столь гордится?
Что лошадь очень хороша?
Что челядь у него жиреет,
А у поэта — ни гроша?
А может быть, он полагает,
Дороден, пышно разодет,
Что обладает большим весом
Он в этом мире, чем поэт?

Надутые аристократы,
Вы, как на вас я поглядел, —
Костры, в которых жалко тлеет
Сор мелких повседневных дел.
Тот пламень видит ночью странник
Над свалкой где-то городской,
Но к утру станет это пламя
Холодной, мертвою золой.

Костры вы, а поэты — звезды!
Костер на поле заблестел,
И мутный пламень застилает
Сиянье звезд, небесных тел,
Но видите — давно уж ветер
Развеял пепел от костра,
А в небе крохотные звезды
Сиять остались до утра!