И потел в телячьей шкуре
На часах,
И блистал в своих чудесных
Сапогах,
И выкрикивал я грозно:
«Халтберда {98} »,
Подметая двор казармы
Хоть куда.
О, профессия героев!
Жизнь — алмаз!
Как жалел об этой жизни
Я подчас!
Стыдно мне, что лавровый я
Снял венок
И швырнул метлу с винтовкой,
Отбыв срок.
Эх, как я наказан богом,
Что тогда
Я покинул жизнь героя
Навсегда.
Ведь поэт я нынче только,
Да, поэт…
А в полку бы стал капралом,
Спору нет.
Надь-Варад, конец октября 1847 г.
В душе глубокой…
Перевод Б. Пастернака
{99}
В душе глубокой
Цветник Востока,
Всегда облитый солнцем вешних дней:
Всех стран растенья
Без исключенья
Собрал я полностью, казалось, в ней.
Недоставало
Лишь веры малой
В загробный мир, в иное бытие.
Теперь средь сада
Есть та рассада:
Ты посадила, ангел мой, ее.
Что о вселенной
Мне ум надменный
Не мог сказать в былые времена,
Мне объяснила
Легко и мило
Сама своей любовию жена.
Темны не склепы,
Мы сами слепы
При встрече с вечностью лицом к лицу.
Ее свеченье
Лишает зренья —
И мы уподобляемся слепцу.
Гроб не темница.
Нет, нет, — гробница
Речного перевозчика паром,
Когда с обрыва
Земли счастливой
Еще на лучший берег мы плывем.
Лишь неизвестно,
Но интересно
Расположенье этих дальних мест,
И, в лодке сидя,
В каком мы виде
Свершим туда по смерти переезд?
Как соловьи ли,
Раскинув крылья,
Мы на звезду с звезды перепорхнем,
Иль лебедями,
Скользя кругами,
Вдвоем на море вечности замрем?
Пешт, ноябрь 1847 г.
Судьи, судьи…
Перевод Л. Мартынова
{100}
Судьи, судьи, будьте чутки —
Приговоры ведь не шутки!
Приговаривая к смерти,
Все учтите, все проверьте!
Тише! Прозвучало слово:
«Смерть!» — сказал судья сурово.
К плахе юношу подводят,
С топором палач подходит.
Над землею солнце встало,
Наземь голова упала,
Хлещет кровь струею красной…
Ах, фонтан какой прекрасный!
Полночь, лунный свет зеленый…
Юноша встает казненный
Из-под эшафота прямо,
Из сырой могильной ямы.
Голову рукою правой
Он берет за чуб кровавый,
И по городу проходит,
И к дверям судьи подходит.
«Я невинный лег на плаху!»
Задрожал судья от страху…
Он проснулся… Дверь раскрылась,
Голова в нее вкатилась!
И с тех пор стоит ночами
Юноша перед дверями,
За неправду укоряет,
Головой в судью швыряет.
Пешт, ноябрь 1847 г.
Улица Ваци в Пеште.
Литография Зандмана по рис. Рудольфа Альта. Середина XIX в.
Женушка, послушай…
Перевод Л. Мартынова
{101}
Женушка, послушай,
Что хочу сказать:
Надо нам с тобою
В прошлое сыграть.
Слышишь ты? За дело
Взяться не пора ль?
Время драгоценно,
Им бросаться жаль.
Нежились мы долго…
Этому — конец!
Леность изгоняет
Чувства из сердец.
В жизни надо что-то
Строить, создавать.
Вот мне и охота
В прошлое сыграть.
Так вообрази же:
Девушка ты вновь.
Вспомни сад, в котором
Началась любовь.
Эта печка будет
Деревом большим…
Помнишь? Объяснился
Я в любви под ним.
Прислонись же к печке,
Руку протяни.
И начну я снова,
Как в былые дни:
«Я вас лю… лю… лю… лю…
Госпожа моя!
Руку вам и сердце
Предлагаю я!
Вы, моя услада,
Любите меня?»
«Да, мой милый Шандор,
Я люблю тебя!»
Нет! Анахронизмы
Допускаю я —
Ты не то сказала,
Милая моя!
Ты мне отвечала:
«Я вас не люблю!»
Так, моя голубка?
Что ж! Благодарю!
Ловко! Вышла замуж
И уже тотчас
Говорит открыто:
«Не люблю я вас!»
Ха!.. Но что со мною?
Вспомнить бы пора,
Что ведь это — только
В прошлое игра.
Значит, нет причины
Затевать скандал.
Но, однако, бросим,
Я играть устал.
Я устал! Мне нужен
Отдых и покой.
Сядь сюда. Я лягу
Здесь перед тобой.
Ангел, подари мне
Сладкий, сладкий сон.
Как приятен отдых
Тем, кто утомлен!
Пешт, ноябрь 1847 г.
Читать дальше