Шандор Петефи - Стихотворения. Поэмы

Словно зверь в предчувствии кончины
В гущу леса тащится несмело,
В пустошь удалился старый нищий,
Только близость смерти подоспела.

Труп нашли разбойники проездом,
Вырыли могилу, схоронили,
На могильный холм суму и посох,
Завязав крест-накрест, водрузили.

На равнине голой и песчаной
Виден холм и этот знак могильный.
Но природа, покровитель бедных,
Затянула холм травой обильной.

Удивительно! На нищем в жизни
Лишь пестрели рваные отрепья,
Но в цветы запряталась могила,
Утопая в их великолепье.

Наконец-то он достиг покоя.
Жизнь прошла, и кончились тревоги.
Кто поверит, сколько треволнений
Испытал он на своей дороге?

Кто поверит, что рука, которой
Стал опорой посох суковатый,
В буйной юности своей махала
Боевою саблею солдата?

Кровью жертвуя своей в сраженье,
Для господ он жил страдой походной.
Ради преимуществ тех, что дали
Смертью умереть ему голодной.

Так и умер он, и позабыта
Нищета и шум боев бывалый.
Безмятежен сон его подземный,
Вкруг него безмолвие настало.

Иногда на посох птичка сядет
И поет задумчиво и жалко.
Да и что навеять может птичке
Странническая сума и палка!

Снова еду в город, проведя в деревне
Тихо, одиноко месяц свой медовый.
Там средь тесноты и давки бестолковой
Я души одежды слякотью покрою.
Но пред тем как люди каменной столицы,
Встретив, ледяной водой меня окатят,
Дай мне у огня с тобой наговориться.
Жизни, кажется, на это мне не хватит.

Здравствуй снова, друг! Кругом все зеленело
В дни, когда к тебе приехал я впервые.
А теперь печально в роще опустелой,
Осень на дворе, дожди, поля пустые.
У меня с природой общность ощущений, —
Если грустно ей, и мне должно быть туго;
Но теперь со мною часть поры весенней,
Лучшая притом, — со мной моя супруга!

Я привез жену. Чего желать другого?
Мир женатого пленителен и сладок.
Пусть ругают брак отшельники и совы,
Слышать не хочу их холостых нападок.
Скажут — я в плену, заботы одолели.
Но куда мне рваться из такого плена,
Если в малой точке этой параллели
Совместились все сокровища вселенной?

Ну, да это в дверь открытую ломиться,
Воду лить в Дунай — тебе хвалить женитьбу.
Счастие семьи с заглавною страницей
Жизни всей твоей легко я мог сравнить бы.
Здесь твоя жена и двое ребятишек.
Сядем в круг, забудем перья и чернила,
Проведем в беседах времени излишек,
Чтобы наша речь часы остановила.

Так мы и обманем гайдука в ливрее,
Чтоб не гнал меня к трудам без перерыва.
Жажду славы я пустил себе на шею
И с седла не сброшу, как ни тряс бы гривой.
Но не жажда славы новый мой погонщик.
День и ночь не ей я отдаю усилья.
Я теперь тружусь, как рядовой поденщик,
Словно запродав себя нечистой силе.

Знаю, что забвенье, как добычу кречет,
Имя унесет мое в места глухие.
Пусть меня отчизна не увековечит,
Я пою затем, что петь — моя стихия!
Поскорей молва ко мне бы охладела,
Жизнь освободить бы от ее отравы!
Снова бы себе принадлежать всецело.
Розы лучше лавров ненадежной славы!

Как бы я хотел с женой и вами всеми
Погостить, пожить в глуши среди природы
И не вспоминать на будущее время
Дней, когда и я входил сначала в моду.
Навестив тебя, здесь встретится со мною
Слава и кивнет приятелю былому.
Но ответом я ее не удостою.
«Виноват, — скажу, — мы с вами незнакомы».

Чепуха! Зачем наплел я столько вздора!
Не судьба мне жить в тишь уединенья,
Суждены не мне цветущие просторы.
Поле боя — вот мое предназначенье!
Имя пусть мое в могилу с телом бросят,
Бывшее при жизни неприкосновенным.
Я не отступлю, покамест смерть не скосит.
Весь в крови паду я, но в бою священном.

Только я в свое окошко
Погляжу —
Взглядом будку караула
Нахожу.

Часовой шагает мерно
Взад-вперед;
Королевски важен каждый
Поворот.

Так и я шагал у будки
Часовым:
Ведь и я служил когда-то
Рядовым.
Черно-желтый профиль будки
Мне знаком:
Там размахивал огромным
Я штыком.