Нина Ягодинцева - Избранное

Ты же знаешь, слова не горят:
Тот, кто верно за ними угадан,
Выпускает их в маленький сад,
На цветы – к мотылькам и цикадам.

И даже сердца – нет, не жалко,
Не жалко, нет!
Упали розы полушалка
В глубокий снег…

Что я скажу ночам бессонным
Об этом дне?
Он светит, точно нарисован
На полотне.

Но золотой тропинкой сада
Не я бегу,
А полотно небрежно смято –
И всё в снегу.

Поднять, стряхнуть, накинуть снова –
И до избы,
Где ткут суровую основу
Моей судьбы.

Где всё – и старость, и усталость,
И шлях в пыли.
А розы на снегу остались –
Не мне цвели

Зарёй горячей, незакатной,
Чужой судьбой…
Любви и смерти не загадывай –
Они с тобой.

Как будто волки день порвали
И страшно посмотреть назад:
На скорости сто пятьдесят
Мы входим в ночь на перевале.

На перевале снегопад
Стоит просторный, как шатёр
Из влажных розовых полотен,
И растворяется, бесплотен,
Девятый вал окрестных гор…

Мы входим. Стража за спиной
Беззвучно расправляет ткани.
Мы пьём горячими глотками
Последний воздух ледяной,
И, пряча лёгкий шаг в коврах,
За спинами проходит страх…

Кто на престоле? Тьма и свет
Так перемешаны и свиты,
Что даже у кромешной свиты
Никак не разглядишь примет.

И только холод или жар
Идёт неровными волнами –
И замирает перед нами,
И осыпается, кружа…

Но вот сырое полотно
Легко сворачивают слуги,
Мираж растаял – и в округе,
И в сердце пусто и темно…

Дороги нет. Молчит мотор.
Полночный час проходит мимо –
И движется неумолимо
Девятый вал окрестных гор.

Июль, расхристанный под грозами,
Прибитый молниями к стенам,
Змеится ввысь тревожно-розовым,
Животрепещущим растеньем.

Идёшь и дышишь океанами,
И выдыхаешь бессловесно,
Не смея знать, какими ранами
Немая мучается бездна…

И вдруг на раскалённой улице
В толпе – невидимые двое,
Они смеются и целуются,
И ночь у них над головою –

С такими звёздами нездешними,
В такой немыслимой печали,
Как будто окна занавешены,
А свет ещё не выключали…

Замки сновидений вскрыты,
Развёрнуты на просвет
Короткие птичьи вскрики,
Косые крыла газет.

Секунды короче вдвое,
И каждая горяча,
И нищей стоит вдовою
Покинутая печаль.

У ног на полу табличка,
Рваный сырой картон.
Слова читать неприлично,
И просит-то не о том,

А просто стоит, сутула,
На лестнице в переход –
Руку не протянула,
Мелочи не берёт.

Как две страницы единственного письма
Читая судьбу, ищешь на обороте
Яви дневной – продолженье сна,
Во сне – оправданье дневной заботе…

Перемешались годы и города,
Слёзы и снег… Ступая на ветхий мостик
Памяти, знаешь ли ты, куда –
В прошлое или грядущее – выйдешь гостьей?

Странные звёзды: впитывающие свет.
Тихие имена: узнаёшь, не слыша.
Одна из миллиона земных примет
Ласточку приводит к тебе под крышу:

Попутчик невесомый, крылатый друг,
По небу несомый ладьёй невидимых рук…

И прежде, чем снова перевернуть листок,
Ждёшь, замирая: вот ласточка встрепенётся…
И воздух звенит и плещется между строк,
Словно вода в колодце.

Мимо пригорка, вниз,
Синим заборы крашены…
Это молитва-жизнь
Века позавчерашнего…

Взлает и смолкнет пёс,
Скрипнет снежок, калитка ли,
И тишина до слёз –
Словно уже окликнули.

Яблоневый дымок,
Снежное воскресение –
Если бы кто-то смог
В этом найти спасение,

Тропкой сойти к реке
И постоять у вымоин:
Вот он я – знать бы, кем
У бездорожья вымолен…

Она горит, свеча-невольница,
И заслоняется рукой:
Ей долго-долго будет помниться
Лоскутный сумрак городской