Нина Ягодинцева - Избранное

Ты вырос, хранимый скупою крестьянской заботой,
Но праздник не скуп:
Пасхальный сухарик со сладкой своей позолотой
Раскрошен у губ.

И благовест сердце качает, как будто младенца,
И сердце молчит,
И чьи-то глаза всё пытаются в небо вглядеться
Сквозь пламя свечи.

За памятью память, за волнами тёмные волны –
Вселенский прибой.
И любишь невольно, и всё забываешь невольно,
И небо с тобой.

…И кровь моя бежит по двум кругам,
Просвечивая розовым и синим
Сквозь кожу, и, накапливая силу,
Спокойно дышит, словно ураган.

Оглянешься – становится светлее:
Как за стекло огонь, заключена
Она во мне, и с лёгкостью челна
По тайным двум кругам я проплываю ею.

Но иногда, взрывая свет земной,
Влекомая каким-то грозным всплеском,
Она взлетает валом королевским
И вздрагивает алой глубиной:

Земной предел уже неразличим,
Неназванное говорит названья,
И заслониться нечем от сиянья,
Идущего из пламенных пучин…

Единственный огонь из всех огней,
Способный озарить собою сферу,
В которой мы живём, испытывая веру
И многократно утверждаясь в ней.

Я вспоминаю Вас вечернею молитвой
Среди родных имён.
И сердце долго-долго слушаю: болит ли?
И тайный звон

Уходит в тишину, истаивает… Нету
Ни рядом, ни вдали…
Я верю: в Вашу жизнь невидимую лепту
Слова мои внесли,

Как вносят в дом свечу и берегут на случай
Нежданной темноты…
Я Вас люблю.

Постой! Не обманись, не слушай
И говори мне: ты.

Да будет свет с тобой в страстях твоих и схимах,
В темницах и скитах,
Да будет мир в глазах и на устах любимых,
И сны – в цветах,

Да будут родники целительно медовы,
Полны живой водой,
И ноши никакой в пути – и только Слово
Всегда с тобой.

О, эта жизнь захватывает дух
В неумолимый плен,
Не хлеб, но лёгкий тополиный пух
Даря взамен!

Протянешь руку – он летит в испуге прочь,
Замрёшь – и вот,
Наивный страх пытаясь превозмочь,
Он льстит и льнёт.

И как посмеешь этот дар принять?
А не принять?..
Боишься крылышки ему примять –
Учись пленять,

Как эта жизнь – жестоко и легко,
Одной тоской.
Как этот пух, которого легло
Невемо сколь.

Кто-то прошёл мимо окон, шурша плащом,
Светлый лоскут небесный сорвав плечом.
Ветер? – Наверное, ветер. Не знаю. Спи.
Кто же ещё бродит зимой в степи?
Утром выходишь – под окнами ни следа.
Ночью мело, наверное, как всегда.
Но только лампа засветится над столом –
Кто-то опять шуршит по стеклу крылом.
И завиваются снеги за ним, пока
Не успокоится злая его тоска.
…Ангелы сумерек! Пепел тяжёлых крыл
Не облетел ещё – может, и не остыл…

Смотрите, спящие, смотрите же,
Как звон гуляет в граде Китеже,
Расшатывая окоём
В смятенье яростном своём!

Смотрите, если вы не слышите,
Как волны, молниями вышиты,
Идут и падают внахлёст
На берег, полный сбитых звёзд!

Звон поднимая до Всевышнего,
Беззвучно ратуя: услышь его! –
К востоку обратясь лицом,
Звонарь раскачивает сон.

А наяву гуляют ордами,
Глумясь над спящими и мёртвыми,
И голь не срам, и стыд не дым,
И веки тяжки – невподым…

Воздушная почта – надёжная почта. И вести
Летят непрерывно, и там, где путей перекрестья,
То звёзды горят, то вовсю полыхают созвездья.
Сегодня мы вместе. Но только сегодня мы вместе.

Подкидыш, пасынок, паскуда!
Рычишь и скалишься, покуда
В водичке мутной есть улов…
Но жизнь не свара, мир – не зона,
И мы храним его бессонно –
Мы ходим стражей между снов
И, вглядываясь в лица спящих,
Вниз головой во тьму летящих,
Неразличимые почти,
Мы входим в чёрные зрачки,
Распяленные, как тоннели,
Животным ужасом… Сквозь них
От века в этот мир летели
Создания миров иных –
Крылами своды задевая,
Вонзая перьев сталь и медь
В глазное дно… Так жизнь живая
Глядит в свою живую смерть
И узнаёт её, не смея
Открыть или закрыть глаза,
В зрачке сжимая птицезмея,
Паукольва, ящеропса…
Ты полагаешь, это странно?
Слабо увидеть наяву,
Как эти твари мнут траву
В Центральном парке у фонтана?