Array Антология - Диалоги снаружи и внутри

Люди путешествуют в года, —
Время в колебаниях – лишь счетчик…
Небо выгибает позвоночник,
Радугой их манит в никуда.

Люди ищут космос над собой, —
Вечное пылится под ногами.
Вечность не сложнее оригами,
Но непостижима головой…

Люди покоряют ледники, —
Холод – исключительное свойство…
Непреодолимо беспокойство
Там, где не раскрыты тайники…

Люди наблюдают снегопад, —
Мертвые снежинки безразличий.
В огненном безумстве всех двуличий
Мир не запустить на новый лад…

Люди говорят о высоте, —
Зыбко их величие-господство.
Есть неуловимое уродство
В каждой безупречной красоте.

Люди просят счастья у богов, —
Слушают безмолвные иконы…
Только лицемерные поклоны
Их не избавляют от оков…

Люди разбивают зеркала, —
Душу жмет изношенное платье;
Самое ужасное проклятье —
Видеть настоящего себя…

В невесомости звезд, в закоулках далекого царства,
В неизвестности бездн, увлекающих опытный взгляд,
Там, где пусто и мир превращается в гиперпространство,
Два космических тела о чем-то живом говорят…

А все больше о том, что Создатель – великий романтик,
Он души не жалел на творения ночи свои…
Ведь рождаются звезды среди мириадов галактик…
Невозможно такое в отсутствие звездной любви.

Это так тяжело: прижиматься к погасшим лучам и
Ставить вновь под сомнение самую яркую жизнь…
Я брожу под луной, обнажаемой нагло ночами,
Обретая в себе сокровенную звездную высь…

В подражании звездам навечно прикован к земле я,
Наблюдая их скорбь, мертвый холод небесных светил…
Может быть, это правда: и камни бывают живее
Тех, кто в нашей Вселенной других никогда не любил…

В кладезь неба смотри, мальчуган, осторожно —
Может, кажется – счастлив, а после – ничей…
У тебя ведь внутри бьет железнодорожно
Несговорчивый транспорт бессонных ночей.

Пей вино за любовь, за сопливые скетчи!
Ты не видел себя в зеркалах ее глаз.
В каждом сердце – лишь кровь, это соевый кетчуп.
Посчитай свои звезды, как гений Лаплас…

Приготовь ей постель из фиалок и лилий.
Остуди ее пыл вожделений, лети.
Ведь в рессоры души передача усилий —
Не позволит тебе поломаться в пути…

Ты над бездной стоишь, – беззаботно пирующий гений.
Ты – над прахом земли поднимающий праздно бокал…
За спиной темнота, – голодающий рой вожделений.
А во взгляде – лишь тень, а в душе – одинокий шакал.

Ведь не феникс, не Мерлин, не дикая кошка Багира…
Обезглавленный труп бездыханный – старик Берлиоз.
Ты случайный феномен, а мелочи этого мира
Будут снова вплетать в паутину желаний и грез.

Поедай тишину, что не слушает сердцебиений,
Завлекая в туман отголоски былых катастроф.
Ты не веришь Ему… Знаешь, Бог не встает на колени…
Перед тем, кто смирился с мертвящей феерией слов…

Мир прекрасно играл, а никто ничего и не ведал…
Только изредка где-то звучало чужое «to be».
Ты сражался с грамматикой каждого гнусного «недо-»,
А в итоге: ты сам – в поколении недолюбви…

По дорогам сквозь сны, облеченные в рясы утопий,
Собирай смыслы лет, словно в роще терновой плоды.
Они действуют так, как в излишке припрятанный опий.
Знай: в присутствии Бога и дьявол оставит следы…

Проклятье —
в уменье придать миру вес.
Мы самое ценное ставим на карту…
Но если все люди коснутся небес, —
Страшнее всего —
…быть атлантом…

Проклятье:
быть понятым в стиле глупцов.
Блуждает под видом рассудка убийца.
Но если все люди толпа мертвецов,
То самое страшное в мире —
…родиться…

Все упрощается, сводится к «моно-»…
Даже в сравнении копий одних.
Если в любви мир является фоном,
Я тебя вижу на фоне других…

Долго мы жили чужими обманами,
Сменами мест, часовых поясов.
Если любовь измеряется граммами,
Мне не найти подходящих весов…

Я представляюсь бездушной машиною,
Фразы чеканю: «Ну, здравствуй…», «…а ты?..»
Если любовь именуют вершиною,
Я, вероятно, боюсь высоты…