Илья Рейдерман - Из глубины. Избранные стихотворения

…А Господь говорит: «Настоящее – то, что горит,
что способно сгорать, не оставив и горсточки пепла.
В мире много вещей, что как будто неплохи на вид.
Где в них искра моя? Разгорелась она ли? Окрепла?»
Сколько божьих созданий, что небо напрасно коптят.
Ну а самые лучшие – вспыхивают, как бумага.
И слова, что горят – прямо в синее небо летят,
прямо в небо летят, возвращаясь к источнику блага.
Ах, поэт, ты гори и свети, никого не виня,
ибо дар тебе дан, и вся жизнь – в оправдании дара.
Что же делать, коль дева, ненароком коснувшись огня,
вдруг отпрянет, не выдержав жара?
Ничего не поделать, терпи: это доля – не роль.
Чтобы не было существование пресно —
в море – соль, ну а в мире, увы, неизбежная боль
от ожога. Устроено так, и роптать – неуместно.
Настоящее – то, что горит? И сгораешь, горя?
Умираешь! Скажи, разве жизни не жалко столь краткой?
Но не думать о смерти, бессмертие людям даря.
Быть бумагой, Господь, быть рабочей твоею тетрадкой…
Напиши – и сожги, и сожжённое – ввысь вознеси,
к небесам, и опять продиктуй, чтоб душа запылала.
Все слова – из огня. И чтоб нам их услышать вблизи
– даже жизни единственной, быстро сгорающей, – мало.

Господи, воля твоя: буду страдальцем.
Но умоляю: не дай умереть мне в тоске.
Господи, напиши моё имя – хоть пальцем
на прибрежном песке!
Хоть на песке напиши – и ветер его не развеет,
жгучий воздух летящий недоуменно замрёт,
и волна остановится, имя смыть не посмеет,
и птица, летящая в небе – имя прочтёт…
Мысли мои – лишь песчинки в песочных часах?
Как мне обидна жизни моей быстротечность!
И неужели в итоге – бессмысленный прах?
Лаской господнею дышит развёрстая вечность.
Господи, дай мне мгновенье такого покоя
и сокровенной, глубокой такой тишины,
чтобы в сознание вечность вливалась рекою,
чтоб озарила она не одни только сны.
Что меня переживёт? Лишь костей моих кальций?
Или небесный клочок просиявшей души?
Господи, напиши моё имя – хоть пальцем…
На песке напиши.

Я еду, я еду, я еду куда-то…
Как жаль, что билет – в одну сторону только.
Всё – мимо! Исчезло уже… Без возврата.
Побыло со мною, увы, так недолго…
О, боже, как быстро! Успел ли я вжиться,
побыть, приласкать, наглядеться, запомнить,
вдвоём помолчать, да и наговориться,
мгновение каждое – жизнью заполнить?
Подольше бы в каждых краях задержаться
и в лица родные глядеть бесконечно.
Всё вдруг понимая – щекою прижаться.
Простить. Повиниться. Остаться навечно.
Пусть всё преходяще, и рвутся все нити,
мы жаждем опор, мы нетленного жаждем.
Любовь неподвижна, как солнце в зените.
И нечто бессмертное светится в каждом.
Случайный мелькает за окнами пламень, —
и мне открывается мира порядок.
Не всё ль исчезает? Но небо… Но камень…
Но слово, как влажный души отпечаток…

Я не молчу. Я говорю, как рыба.
Сквозь толщу вод кричу! Напрасный труд.
Средь злобы дня меня не слышат, ибо
в ином пространстве речь моя. Не тут.
Я – в глубине, средь тишины и мрака.
Хотел бы всплыть, да нет пути назад.
Раздумывай о том, что ложь, что благо,
что истина. Сам чёрт тебе не брат.
Без устали копи свои догадки.
Не унывай. Живи во всех веках.
И, вопрошая о миропорядке,
след истины ищи в запасниках.
Свободно размышляй о всяком сущем,
копайся в запылившихся томах…
В зазоре между прошлым и грядущим
живи – в не наступивших временах!
Не спрашиваю, что там за погода
у вас. Идёт ли дождь, а может, снег.
Не всё ль равно, какое время года,
да и который год, который век?
О, быть вольноотпущенником Бога,
а не границы знающим рабом!
Так вот она, свобода? Слишком много…
И можно в направлении любом
плыть в этом – без конца и края – море,
вопросы множа и ища ответ.
Ты очутился на таком просторе! —
беда, коль путеводных истин нет…
Поторопись, – пока на полувздохе
не замолчал, судьбу свою кляня.
Так трудно в переходной жить эпохе
(она перешагнёт через меня!)
…Я не молчу. Из глубины взываю,
уже узнав отчаянья предел.
Я жадно мира будущего чаю —
а в этом жить, пожалуй, не сумел.
И шевелю, как рыба, плавниками,
и молча разеваю рыбий рот.
И слово, что накоплено веками,
внутри меня мучительно орёт…