Илья Рейдерман - Из глубины. Избранные стихотворения

Вот печь, в которой труп сожгут. Вот ров,
в котором, расстреляв, зароют тело.
Не вопрошай же ни о чём, Иов.
Не видишь разве? – небо опустело!
Когда нас хладнокровно убивают —
Бог в мире пребывает? Убывает?
Весь этот океан вселенской боли,
в котором разум наш идёт ко дну,
и явь, подобную кошмару, сну, —
признать ли проявленьем божьей воли?
Когда предсмертный слышен детский плач, —
Он может быть спокоен, счастлив, весел?
Сокрылся Он. Он облаком завесил
лицо. Равны и жертва, и палач.
В предсмертную я вслушиваюсь тишь.
Что скажешь, Бог? Ты и сейчас молчишь?
И я молчу. Не задаю вопросов.
Иов молчащий – тот, что был так смел!
Пророк, что, ужасаясь, онемел.
Утративший все истины философ.
Душа нема. Что может быть печальней?
Молчу. И нет Тебя – в моём молчанье.
Но ежели Ты слышишь всё и видишь,
но ежели всё ведаешь, не спишь, —
Ты тоже проклинаешь, ненавидишь,
и вместе с нами Ты в огне горишь!
Участвуя в безмерной этой драме
и нас не покидая до конца,
Господь бессмертный – умираешь с нами,
страдальческого не открыв лица…

Кто я, Господь? Я – тьма, но в ней Твой голос слышен.
Я – тишина, что вслушалась, внемля.
Коль слово Бога – семя, я – земля.
Господь, мы лишь тобой живём и дышим!
Как нож в ножны – свой замысел вложи
в меня. Да, ты перо, а я – бумага.
Я всё исполню – только прикажи.
Я всё пойму… Но в жертву – Исаака?
Он – дар твой. Забираешь свой же дар?
Растил его, молясь тебе я, Боже.
Наследник мой единственный! Я стар.
Он – свет души, он мне всего дороже.
Я без него ничто – и глух, и слеп.
Я – без его руки, улыбки, взгляда —
напрасно буду жить и есть свой хлеб…
Жизнь – без него? О, Господи, не надо!
Твой помысел – натянутый канат
в пространстве между небом и землёю.
По воле по Твоей – иду над бездной, над
бедой (к Тебе – лицом, и ко всему – спиною…)
Я бросил землю, дом, отца… Ребёнка
отдать я должен, чтоб мой дух был свят?
О, Господи, густа твоя гребёнка…
Скажи, не слишком много ли утрат?
Я – твой сосуд. Наполни хоть вином,
хоть уксусом. Я раб твой – всё исполню.
Но кровь стучит в висках… Но в горле ком…
Но ум смущён – и сам себя не помню…
Мне…отрока…своими же руками?
Как я могу? Пойми же Ты, кто благ!
Я в вере твёрд. Но всё-таки – не камень.
И мысль одна в сознанье: «Исаак!»

Я к вам пришёл из Ветхого Завета,
чертя во времени за кругом круг.
Нет на вопросы у меня ответа,
лишь верный тон, лишь этот дальний звук,
лишь псалмопевца дар… Как струны эти
натянуты! Попробуй, тронь едва —
услышишь вдруг, как тьма тысячелетий
колеблется в ответ. Она жива!
История – лишь в обмороке долгом.
Кому то мнится: есть лишь этот миг,
лишь буквица одна… Не шарь по полкам —
сама собой открылась Книга Книг
на той главе, где Иов кулаками
грозит как бы ослепшим небесам,
бессмыслицу кляня…Мы – в этой драме.
Одновременно все мы – здесь и там.
Ах, не безумье ль – с вечностью бороться?
Ведь без неё всё, чем живем мы – бред.
…Всё вкруг тебя стремительно несётся,
а ты – в той точке, где движенья нет.
Здесь – ты и Бог. Вас в мире только двое.
Ты здесь стоишь, чтобы задать вопрос,
с посыпанною пеплом головою,
с глазами, мокрыми от едких слёз…

К Иову голос – словно гром органа,
кроме него не слышный никому,
– в ту влажную трепещущую тьму,
в ту глубину, где лоно или рана,
в ту почву, что еще горчит от слёз,
в ту тишину, в ту сердцевину боли,
в тот вопль немой: «О, Господи, доколе!»
– слова, как семена. Чтоб смысл пророс.
Растенье, раздирающее чрево…
О, то, чего не вместит естество:
слова любви, величия и гнева,
не объясняющие ничего.

– Иов, ты только капля дождевая,
что ничего не знает о дожде.
Ты плоть, в руке моей ещё живая.
Ком глины – что ты знаешь о звезде?
Песчинка – что ты знаешь о пустыне?
Ты – мотылёк, одним живущий днём!
Ты – горстка праха в космосе моём!
Но слышишь? – я тебе ответил ныне.

– Вселенная, Господь, так хороша!
Но быть людьми – так дорого нам стоит…
Вовеки не утешится душа!
Ничто её уже не успокоит.
Я – древо без листвы. Я – крик беды.
Своих птенцов утратившая птица.
Как непосильна тяжесть правоты
божественной! Но я готов смириться —
ответил Ты! Я не испепелён
и не раздавлен, В этой буре, громе
есть я и Ты. И никого нет кроме
нас – вне земных пространств и вне времён.
Да, до последней я дошёл черты.
и ныне – слышу Господа Живого!
Мучительно растёт Господне Слово
во мне. Чтоб говорил не я – а Ты.