Илья Рейдерман - Из глубины. Избранные стихотворения

Я ночью проснулся от хлопнувшей двери —
и дверь моего распахнулась сознанья.
Быть может, совсем не напрасны потери,
дожди, холода, неудачи, страданья?
И нужно идти, не ропща, не сутулясь,
свободен от груза – хотя бы отчасти.
Да, двери нечаянно вдруг распахнулись.
Иди, куда хочешь. Но это ли – счастье?
Иди, куда хочешь. Вот улицы, лица.
Нет прошлого, не помышляй о грядущем,
И не к чему злиться. Ты вольная птица.
Любуйся лишь чем-нибудь мимо идущим.
И сам ты себе – ничего не пророчишь.
Не смотришь на то, что уже позади.
Иди, куда хочешь. Иди, куда хочешь.
Вот – дверь распахнулась. Ну что же – иди!

Пока мы заняты собой,
душа – как мелкая посуда:
для жизни места нет, для чуда,
есть лишь для мелочи любой.
А если море – а не пруд?
А если небо, если птицы?
Пусть чувства наши подрастут
и пусть душа освободится.
Что в нас поместится? Ушат
воды. Увы, и смех, и горе!
Есть те, кто не принадлежат
себе – в них эта ширь, в них море.
Вот человек идёт, а в нём
(не слышишь разве?) – плещут волны.
О, те, кто морем, миром полны —
мы к ним как бы невольно льнём!
У них душа – такой сосуд
громадный: всё в себя вмещает!
Она не судит – что ей суд? —
всё принимает, всех прощает.

Море – серое, небо – серое,
и ворона сидит на столбе.
Так смотри, чтобы полною мерою
этот мир отразился в тебе.
Этот столб – наподобие трона
для вороны. Так что ж ты, злодей,
равнодушно глядишь, полусонно? —
вместе с ней этим миром владей!
Царь природы – учись у вороны.
Каркнет, всем возвещая: я тут!
Или здесь ты давно посторонний,
и тебя эти дали – не ждут?
Видишь, как распахнулись пространства?
Горизонт очень чёток, свинцов.
О, хоть взглядом, хоть мысленно странствуй,
будь достоин, в конце-то концов,
дара (сам он идёт тебе в руки!),
меры моря и меры небес,
всей безмерности зимней округи —
жив покуда, пока не исчез…

В мире шумном и болтливом —
очень просто стать счастливым:
лишь замедли жизни бег
и закутай душу в снег.
Мы у сумрачного неба
просим снега, а не хлеба,
просим, словно откровенья,
очень тихого мгновенья.
Чтобы нежная прохлада
лба коснулась, как рука.
Больше ничего не надо.
Снег идёт – и жизнь легка.
Средь забот привычных, бедствий —
он напомнит нам о детстве
и исчезнет без следа.
Нам бы снега! Нам бы стужи!
…На асфальте только – лужи,
только грязная вода…

Вот неба с морем сдвоенный простор,
существованье с подлинным размахом.
Когда б мы не были объяты страхом,
случайно вниз на миг бросая взор,
о, если б были мы подобны птахам,
когда бы не боялись высоты,
когда б, как корабли, стремились в дали…
Гляди на вниз бегущие кусты.
Пусть мысли будут строги и просты,
под стать покою моря цвета стали.
К тебе взывает всё. А ты – каков?
Гляди с обрыва. Глупо суетиться.
Ведь над тобою – горы облаков,
перед тобою – мир без берегов,
твоя высокая минута – длится.
Гляди ж, объят бессолнечным простором.
Но и потом – его не позабудь,
живи, мечтая о свиданье скором.
Сколько многое покажется лишь вздором,
когда ты сам открыт и видишь суть…

Просыпаешься в час предутренний.
Что-то спать тебе не даёт.
Может, это твой голос внутренний.
Плачет он, или, может, поёт?
Ах, услышь его и ответь ему —
тут ведь даже слова не нужны,
ты ответь ему хоть междометьями,
только были б они нежны!
Он, бедняга, жаждет общения,
как детёныш, как женщина он,
а ответят – через мгновение
успокоено падает в сон.
…Просыпаешься – звук незначащий,
слабый звук где-то там, за стеной:
женский голос, как будто плачущий,
отвечающий ей иной.
Может быть, не хватает малости
для того, что проститься с тоской:
женский голос, как будто жалующийся,
успокаивающий мужской.
Спать, конечно же, не мешало бы,
спицей сны кружевные вязать.
Но ведь нужно высказать жалобу,
ночью что-то кому-то сказать…

В небеса гляди во все глаза,
словно это и твои владенья.
Стой же здесь, где вихри, где гроза,
где энергий мощное гуденье.
Слышишь? – в каждой клеточке твоей
словно бы энергии избыток.
Воздух этот лёгкий, колкий – пей,
этот опьяняющий напиток.
Пей – покуда ближе к небесам,
к этой бездне синей, бездне чёрной,
сверив на вершине этой горной
время по космическим часам.