Евгений Афанасьев - Угол зрения

Я расскажу о другом человеке, которого полюбил и глубоко уважаю, который счастлив по-настоящему. Это — скотник-пастух из совхоза «Первомайский» Георгий Иванович Андреев.

Рано приходится вставать жителю села. Надо и по дому обрядиться, приготовить завтрак-обед, накормить скотину. У Георгия Ивановича к тому же давно хворает жена, всё по дому делает сам. Едва успеет наскоро перекусить, глядишь, время уже к половине восьмого — на работу пора отправляться. А ферма, где он трудится в зиму, не близко — на центральной усадьбе совхоза. Хорошо — сейчас дорогу из центра до Озерёво сделали, автобус курсирует. Теперь преодолеть десяток километров — пятнадцатиминутное дело. Прежде, бывало, пешим ходом по этим вёрстам…

Отправляется Георгий Иванович на работу на целый день. Работа у него ответственная. На зиму принимает группу тёлок, весной выпускает их, как он сам говорит, на «третью траву» с тем, чтобы превратились они к осени в распрекрасных нетелей. Казалось бы, всё просто, да не совсем. В совхозе хронически не хватает кормов. Недобросовестно работают и некоторые пастухи. В результате поступает молодняк истощённым. Много приходится затратить сил, чтобы поставить животных на ноги. Но и в таких условиях он делает чудеса. В прошлом трудном году животновод сумел выпестовать своих подопечных, да так, что прибавляли они в весе ежедневно почти на килограмм!

Георгия Ивановича застал за вечерней раздачей кормов. В помещении телятника чисто, прибрано. Аккуратен во всём и сам хозяин. Невольно подумалось: такой и на скотном дворе не будет «копаться в навозе», сумеет создать для себя обстановку, именуемую ныне культурой производства.

Интересуюсь рационом животных. Он небогатый: три килограмма сена, да восемь силоса или сенажа на голову. А тёлки чистые, упитанные. Как в таких трудных условиях держать скотину в теле?

— Посмотрели бы вы на них, когда принимал группу, — отвечает на мой вопрос Георгий Иванович. — Некоторых привозили на машине — на своих ногах не могли двигаться, до того были заморены. А сейчас — выправились. Тайны тут особой нет — работать надо, относиться к животному с заботой. Скотина заботу понимает. Многие у нас перешли не только на двухразовую дойку, но и кормят скот только утром и вечером. А день животные стоят впроголодь. Я раздаю корм три раза в день. Это тем более важно при нынешнем скудном рационе. Кормление разноображу. Если, к примеру, сегодня утром даю сено, а в обед и вечером сенаж, то на другой день грубые корма оставляю на вечер. Ведь живой организм разнообразия требует. Поилки не забываю проверить, если надо, почищу, чтобы всегда в них была вода. Знаю запросы и повадки каждой тёлочки. Одной требуется положить корма побольше, другой поменьше — всё равно в ноги втопчет. Пробовал веточный корм добавлять, да без посыпки не едят. А где её возьмёшь? И на таких кормах растут. А на травку выгоню, там уже каждую килограммов до четырёхсот доведу.

Георгий Иванович, заканчивая работу, тщательно подбирает вилами в кормушки каждый утерянный клочок сенажа. Животные с аппетитом поедают корм и словно с благодарностью провожают глазами хозяина.

— Привыкают ко мне за зиму, как дети малые, — говорит он, ласково погладив рукой повернувшуюся к нему рогатую мордашку. — Зато пасти легче — куда я, туда и они.

Предлагаю подбросить его на нашем редакционном «УАЗе» до дому.

— Пятнадцать зим день в день езжу по этой дороге, — как бы удивляется, — вот сколько прошло! — быстрому течению времени Георгий Иванович.

— И столько же лет пасу нетелей по озерёвским лесам да полянам. Почитай всё нынешнее совхозное поголовье через мои руки прошло.

А вообще, как узнаю из дальнейшей беседы, пастушеский стаж у ветерана куда более продолжительный. Едва исполнилось пареньку одиннадцать, умер отец. Остался сам-шестой за старшего в семье. Хворая мать не в счёт, пришлось тянуть семью самому. Пошёл работать в колхоз: приходилось и землю пахать, и сеять, и с косой становиться в ряд с мужиками. Но больше как-то влекло по пастушьей части. Так и прикипел к этому делу. В те времена пастух на селе был в большом почёте. Ему и хлеба лучшая коврига, и сала заветный ломоть, и место самое почётное за крестьянским столом. Но главное — не в этом. Увлекала парня сама пастьба, общение с природой, заветные думы наедине с самим собой и то великое чувство исполненного перед людьми долга.

Гонит, бывало, стадо с поля — сытые коровы важно переступают, как бы боясь расплескать накопленное за упряжку молоко, а у парня радость на душе: то-то полные подойники бабы нынче понесут! Особенно любил Георгий видеть, как жадно поедают коровы густую, сочную траву и ещё как во время дойки растёт в подойнике белоснежная гора молочной пены. Всё это пробуждало в нём чувство какой-то особой удовлетворённости, самоутверждения. Чувствовал тогда: будут люди благодарны ему за нелёгкий труд.