Евгений Афанасьев - Угол зрения

А потом были тяжёлые и кровопролитные бои с немецко-фашистскими захватчиками в рядах Шестой Ленинградской партизанской бригады. С боями прошёл шестнадцатилетний паренёк дорогами Осьминского, Лужского, Гдовского, Плюсского и нашего Стругокрасненского районов. Земля горела под ногами оккупантов. Отступая они оставляли позади себя трупы своих вояк, сожжённые дотла селения. Бригада, громившая фашистские тылы, вскоре соединилась с частями наступающей Красной армии.

Но для Владимира пришло новое испытание — тяжёлая болезнь. Сказались неимоверно трудные дни и месяцы, проведённые в партизанском отряде.

Когда выписывался из госпиталя, спросили, куда поедет на жительство. Вспомнились слова деда Семёна: «Полынь и та корень имеет. Человек без корня жизни, как перекати-поле. Понесёт по земле — не остановишься. А соки-то жизни в ней, в кормилице нашей».

Дед, потомственный хлебороб и бунтарь, за эту землю ещё в 1906 году поднял оружие на царя и помещиков — участвовал в знаменитом Свеаборгском восстании. За что вместе с другими солдатами мятежного гарнизона понёс тяжёлую кару. А когда земля перешла на вечное пользование народа, он одним из первых вступил в колхоз. Всю свою неизмеримую силу любви к родной земле этот удивительный человек старался передать внуку, которого очень любил. Тот, хотя и числился формально городским (отец перед войной переехал с семьёй в город), сердцем и душой был всегда там, среди пашен, полей и лугов. Здесь и застала Владимира война. За эту землю мальчишкой пошёл сражаться. И сейчас, когда разговор зашёл о месте жительства, заговорила в нём дедовская кровь:

— Поеду в деревню!

Дед к тому времени умер. Трудно было без советчика. Осложнила жизнь болезнь (демобилизовался инвалидом войны). Но постепенно входил в ритм сельских буден. Работал секретарём, потом председателем сельского Совета. В то время его приняли в ряды коммунистической партии.

Однажды послали Николаева, уже работавшего инструктором райкома, уполномоченным — проводить отчётно-выборное собрание в колхоз «За коммунизм» (в который входила и родная деревня Прусси). Тамошний председатель за два года правления, по словам Владимира Михайловича, «положил хозяйство на лопатки». Колхоз был в долгу, как в шелку. Достаточно сказать, что колхозники по итогам хозяйственного года получили на трудодень… по 29 копеек деньгами, да по 30 граммов пшеницы. Обстановка на собрании была не из приятных. После отчёта главы колхоза вместо прений в зале наступила тишина. Когда же уполномоченный предложил избрать нового руководителя и представил собранию рекомендованного районом на этот пост товарища, участников собрания будто прорвало: «Не хотим больше заезжих! Они одной ногой в колхоз, а другую уже обратно навостряют!»

— Кого же предлагаете? — спросил растерянный уполномоченный.

Поднялся тут один из стариков, тихонько сидевший до этого в стороне, да и говорит:

— А вот, ми́лай, тебя и хотим попросить в председатели! Наших кровей будешь, крестьянских — по Семёну Николаеву знаем! Али не согласен?

Подумал Владимир и согласился.

Трудности? Сколько их было! Хозяйство доведено до ручки. Особенно плохо обстояло дело с кормами для общественного скота. Зиму перебились с трудом. С большим напряжением отсеялись. А подошла пора сенокоса, порешили на собрании: на сенокос выйти всем миром. С тех пор скот и колхозный, и личный без кормов не оставался. Дела стали улучшаться. А когда по предложению председателя колхоза ввели денежную оплату труда, хозяйство и совсем пошло в гору. Вскоре два соседних колхоза «Большевик» и «За коммунизм» объединились и образовался колхоз имени Ленина.

— Основным нашим богатством тогда был лён, — рассказывает Владимир Михайлович. — Отправить его государству старались волокном — так было выгоднее. Большую часть тресты обрабатывали вручную. Люди старались, работали с зари до темна, чтобы к годовщине Октября рапортовать о выполнении плана льнопоставок. Сверхплановую продукцию отгружали. Ни один сноп «северного шёлка» не пропадал. Лён в те годы, прямо скажем, озолотил колхоз. И государство было не в накладе.

Ныне Владимир Михайлович руководит куда более крупным хозяйством. Расположился он на тех же колхозных землях и угодьях соседнего совхоза «Пламя», именем которого и назвали объединённый совхоз. Неузнаваемо изменились здешние места.

Центр — деревня Пятчино — превращается в современный посёлок с кирпичными жилыми и производственными зданиями, асфальтированными улицами.