Филип Сидни - Астрофил и Стелла. Защита поэзии

Пыл искренней любви я мнил излить стихом,
Чтоб милую развлечь изображеньем бед —
Пускай прочтет, поймет и сжалится потом,
4 И милость явит мне за жалостью вослед.

Чужие книги я листал [2] Чужие книги я листал... — Сидни отрицательно относился к теории, распространенной в эпоху Возрождения, согласно которой поэзия должна подражать не природе, а поэтическим сочинениям прошлого. Астрофил, вопреки классической последовательности (inventio, dispositio, elocutio), начинает к тому же с выбора слов. за томом том:
Быть может, я мечтал, какой-нибудь поэт,
Мне песнями кропя, как благостным дождем,
8 Спаленный солнцем мозг, подскажет путь... Но нет!

Мой слог, увы, хромал, от Выдумки далек,
Над Выдумкою бич учения навис,
Постылы были мне сплетенья чуждых строк,
И в муках родовых перо я тщетно грыз,
Не зная, где слова, что вправду хороши...
14 "Глупец! — был Музы глас. — Глянь в сердце и пиши." [3] "Глупец! — был Музы глас. — Глянь в сердце и пиши". — Ср. с сонетом 38 Уильяма Шекспира: Неужто музе не хватает темы, Когда ты можешь столько подарить Чудесных дум, которые не все мы Достойны на бумаге повторить. (Пер. С. Я. Маршака)

Не наобум, не сразу [4] Не наобум, не сразу... — Здесь Сидни противоречит общепринятому в поэзии, потому что поэт обычно заверял свою возлюбленную, что был поражен любовью с первого взгляда. Ср. с сонетом 3 Франческо Петрарки: Был день, в который по Творце вселенной Скорбя, померкло Солнце... Луч огня Из ваших глаз врасплох настиг меня: О госпожа, я стал их узник пленный! Гадал ли я, чтоб в оный день священный Была потребна крепкая броня От нежных стрел? что скорбь страстного дня С тех пор в душе пребудет неизменной? Был рад стрелок! Открыл чрез ясный взгляд Я к сердцу дверь, — беспечен, безоружен... Ах! ныне слезы лью из этих врат. Но честь ли богу — влить мне в жилы яд, Когда, казалось, панцирь был ненужен? — Вам — под фатой таить железо лат? (Пер. Вяч. Иванова) Купидон
Меня неизлечимо поразил:
Он знал, что можно зря не тратить сил
4 И все равно я буду покорен.

Увидел я; увлекся, не влюблен;
Но бог коварный раздувал мой пыл,
И наконец уверенно сломил
8 Слабеющее сопротивленье он.

Когда же нет свободы и следа,
Как московит, рожденный под ярмом,
Я все твержу, что рабство — не беда,
И скудным, мне оставшимся умом
Себе внушаю, что всему я рад,
14 С восторгом приукрашивая ад.

Пускай поклонник девяти сестер [5] Девять сестер (греч. миф.) — музы, вначале богини пения, потом богини поэзии, искусств и наук. ,
Свой вымысел раскрасив похитрей,
Словесной вязью позлащает вздор,
4 Рядится под Пиндара [6] Пиндар (ок. 518-442 гг. до н. э.) — древнегреческий поэт. Подробнее о нем см. в примеч. 125 к "Защите поэзии". , лицедей,

Разведав путь, известный с давних пор,
Пускай он славой тешится своей,
Вплетает в строки пальмовый узор
8 И образы тропических зверей,

Мне хватит Музы и одной вполне,
Все чувства и слова живут во мне,
Не впрок чужих сокровищ закрома,
Я, встретив Стеллу, Красоту постиг,
Копирую, как скромный ученик,
14 То, что Природа создала сама.

Ах, Добродетель! Дай мне отдохнуть —
Ты разожгла ума и сердца спор.
Коль тщетная любовь язвит мне грудь,
4 Сама и помоги ей дать отпор!

Тебе под стать Катон [7] Катон Ценсор (234-149 гг. до н. э.) — крупнейший политический деятель и писатель Древнего Рима, известен строгой моралью и борьбой с тем, что он считал дурным влиянием греческой утонченности. В 184 г. до н. э. был избран цензором. Обязанностью цензора, высшего должностного лица в Древнем Риме, помимо прочих, было осуществление надзора за нравами. какой-нибудь,
Тебе пристали школа и собор...
Увы, моя куда ранимей суть,
8 Я не снесу твоих жестоких шпор!