Георгий Венус - Полустанок

Плыл простор, оторванный от поля…
И легла на мертвую ладонь
Горсть земли. И только поступь боли
Жгла следы, ласкаясь как огонь.

Все пути, бегущие за днями,
Пав сквозь пыль, что билась на валу,
Надо мной, как смерть над волчьей ямой,
Кувырнули прошлое во мглу — —

Но качнув дыханье пред собою
В пустоту, бегущую от глаз,
Сам, развеяв годы за судьбою,
Положу я память на фугас.

Не затрешь словами захолустья,
Где живет молчальница-душа — —
Жди, покуда солнце не опустит
Луч косой под кровлю шалаша.

По траве, года перегибая,
Подбегают к озеру холмы,
Чтоб взглянуть, как тучей обростая,
Ляжет свет на логовище тьмы.

Зашумел встревоженный орешник,
Не желая ветви перегнуть,
Не желая странствующей песне
Указать на странствующий путь.

Захолустье. Ветхая дорога.
Горб волны под грузом камыша… —
Ты ли встанешь тенью у порога,
Как над жизнью хмурая душа?

Сквозь камыш, ломая чернолесье,
Набегает утро на пески, —
Так бежит веселое предместье
По холмам на омуты реки…

По стволу орешника крутого
Бьется луч. И глухо по душе
Проползло тоскующее слово,
Не найдя покоя в шалаше.

Не солдат играет штыком, —
Штык ведет за собой солдату.
Красным золотом — за полком —
Раздает нам пожар плату.

Ловит штык острие луча.
Для солдата — посев — крапива!
Эх, лети же, свинец-саранча,
В золотую зарю-ниву!..

Если прежде — могла пыль
Затушить на штыках пламя,
То теперь — солнце в кусты
Опускает, как враг, — знамя!

Там, где хата разбитые двери
в нищету уронила как мост, —
где горелое дерево мерит
о зарю свой ненужный рост, —
где стрелковая цепь проходила,
своим флангом скосила ячмень, —
полковая двуколка тушила
красной пылью пожар деревень.
Ночь качалась… За лесом ветер
рвал о сучья лоскут огня.
Сердце ждало команду — встретить
залпом дрожи атаку дня.
Но всю ночь в березовых чащах
рассыпалася дрожь стрельбы,
точно враг, пулеметом стучащим
нам подсчитывал шаг судьбы.
Он валил тишину, как стены,
под которыми грунта нет;
и туман над кровавой пеной
в перекрестном дрожал огне.
…Но когда в листве дозвенела,
убегая, стрельбы волна, —
повалившись тяжелым телом
придавила меня тишина.

Сдав посты, я забыл пароль.
Тетивою на мне — шрам.
О, не трогай, — позволь, —
Боль,
Эти руки
Бросить по швам

…От крыльца — до ворот,
И опять —
Поворот.
Каждый день
Надо мной
Страшен!
Не забыло крыльцо,
Как звенела свинцом
Эта даль
Обветренных
Пашен.

Верстовые столбы
Я считал пред собой,
Я хотел, —
Задыхаясь в беге, —
В перебеге судьбы
Пролететь сквозь бой,
Как сквозь пыль за избой
На телеге!

Что-ж? — Доверюсь тому,
Кто ведет сквозь тьму
Недописанных лет
Главы!

…От крыльца — через двор.
Ночь. Безлюдье. Забор.
Под забором —
Замок
Ржавый!

Струилась в жилах густая сила,
Ее гоняли удары лет — —
Роса, ласкаясь, следы студила,
Но был горячим бегущий след.

Густая сила, — ложась на травы, —
Землей, что жадно ползла к ногам,
Расскажет миру, как след кровавый,
Дымясь, тянулся к ночным шагам.

Судьба — не окрик! Никто не знает,
Куда сорвется последний взлет
Случайной жизни… Заря слепая
Снимает с неба ночной налет.

Встречаю утро. В ночном ознобе
Сметала круто хмельная дрожь
В огонь и в пепел столетья злобы,
В которых молча метался нож.

И вот уходит из жил открытых
Густая сила, как кровь из ран — —
Встречаю утро. С полей изрытых
Ползет тяжелой волной туман.

Ночь спешит… Опять тяжелый промах! —
Я привел бессоницу во тьму.
И шуршит промерзлая солома,
Приласкавшись к телу моему.

Каждый вздох, запрятанный в подполье,
Рвет слова, качаясь в глухоте,
Пробегая скомканною болью
На истертом рифмами листе.

Но слова упрямой бороною
Вырвут боль и взроют тишину.
Будет снег, придавленный стеною,
Опускаться грузно по окну.