Константин Вагинов - Песня слов

Запах солнца, пряный и пурпурный
Зажигает страсть в потухнувшем пруде
Он мотив каскадный и пурпурный,
Он кусочек олова в воде.

Ароматы властвуют повсюду,
Ароматы – это целый мир
С музыкой подобной изумруду,
С розами как оргия иль пир.

Ах, дайте, дайте немного сказок!
Ах, дайте дайте немного грез!
Я так устал от странных плясок
От смеха горького и слез!

Я так устал от злобных стонов,
От глаз тоскующих, дрожащих губ,
Что захотелось мне красивых звонов
Из серебристых длинных труб.

Мне надоело кричать о Боге,
Мне надоело молить туман,
Иду по спутанной дороге,
Где Пан умерший снова Пан.

Я – фарфоровая куколка – не человек.
Меня любят, как хрупкую игрушку
Нежную и тонкую, как кружево век
Безвредную, как маленькая мушка.

Меня любят, как красивый диссон
В сером и обыденном счастье,
Как красивый колокольный звон
О слезах страданьях и ненастье.

Иногда меня душит настоящая любовь,
Но я ее скрываю – ведь я игрушка…
Ведь странно было б видеть кровь,
В маленькой смешной мушке.

Сегодня ночью, без четверти четыре
Ко мне пришла девушка из роз и жасмина
С голосом печальным, как звуки лиры,
С кожей пряной, как запах апельсина.

Усмехнувшись, она прошептала:
«Я нужна Вам? Вы меня звали?»
Ее зубки, как блики опала!
Ее губы, – кусочек эмали!

Я шепнул: «Это Вы моя грёза!»
Я сказал: «Вы нашли оболочку!
Воплотились в виденьях наркоза
Вы – наркоза царица и дочка.

Сядьте тихо ко мне на колени,
Опустите стыдливо глазенки,
Посмотрите, узорные тени
Из огней Вам сплетают пеленки.

В сладком сне, в лучезарном наркозе
Вы живете как в жизни бесспорно,
О надзвездном забудьте морозе
О дороге забуду я торной

Мы забудемся в сне лучезарном,
Что реальность для чутких душою?
Только призрак, больной и кошмарный
Порожденный смешной чернотоюо».

О, наркоз! Всекрасивый и юный,
Ты даешь воплощенье всем грёзам,
Ты удар по серебряным струнам,
Ты цветок среди бурь и мороза.

В лучшей стране, под сапфировым небом
Как-то родился прелестный ребенок.
С детства не знал он ни узких пеленок,
Ни нарядной коляски и кэба.

Он только бегал под сенью густою
Крепких деревьев с улыбкою строгой;
Он любовался луною двурогой
И незабудкою скромно простою.

Как-то ребенок, у моря играя,
В море вглядевшись увидел кого-то,
В маленьком сердце родилась забота:
«Кто этот пленник, что море скрывает?»

И в бесконечной тоске и печали
Стал вопрошать он деревья и травы,
Но все молчало… И даже муравы
В тихих долинах угрюмо лежали.

«Что это значит? подумал ребенок,
Стал одинок я. Не шепчут со мною

Крепкие дубы с главою златою;
Только, лишь ветер по-прежнему звонок.

Может быть, мальчик, что море скрывает
Мне все расскажет и все растолкует?..»
Бедный ребенок! Судьба не минует –
Сам ты собою свой путь замыкаешь…

Странный китаец, оборванный, зеленый,
В сером кителе стоишь ты у ворот
Несколько копеек, с тоской затаенной,
Просит твой бледный болезненный рот.

Но безразлично проходят мимо
Дряхлая старуха и молодой человек.
Только котенок сочувствием томимый
Трется, шепча про множество нег.

Ночь наступает огромной ступнею,
Скорбно светят зеленые огни.
Кот и китаец, тоскуя по зною,
Тихо сидят на панели одни.

Ангелы – это незрелые ребята.
Может быть оттого старухи так любят молиться?
Коже морщинистой с запахом проклятым
Так приятно с ними соеди<���ни> ться.

Взорами тусклыми гладить молодые груди!
Дряблыми губами смаковать их брови!
– Для старухи в сладострастном зуде
Единственное средство осуществления любови.

Потому так часто можно видеть на коленях
Дряхлую старуху в темной часовне,
Которая лепечет в странном забвеньи,
А домой возвращается размягченной и безмолвной.