Константин Бальмонт - Семь поэм

И там, где все – невесты, нет, не жены,
Где любящий любой всегда жених,
Мы будем слушать свадебные звоны,
Всю правду дней преображая в стих.

Как дружных птиц играющая стая,
Как пышный луг невянущих цветов,
Как сноп лучей, где, с цветом цвет сплетая,
Мост Радуги неистощимо нов.

Я смотрел на белую невесту.
Бледная под белым покрывалом,
Призраком она казалась дальним,
Белою березкой в поле снежном.
Из безвестных областей виденье,
На земле, а будто неземная,
Волосы – расплавленное Солнце,
Взор глубокий – небо голубое.
Тело было белою душою,
Но внутри алел в нем тайный пламень,
Как поет и бьется алый пламень,
Если срубят белую березку.

Я смотрел и видел сад весенний,
Расцвела белеющая яблонь,
Заснежилось вишенье, а пчелы
В звонком Солнце были золотые.
Я смотрел и видел лес весенний,
Уж давно отцвел подснежник белый,
Чашечки раскрыл пахучий ландыш,
В каждой малой чашечке забвенье.
Мотылек качнулся перелетный,
За одним другой дрожал и третий,
Белый, желтый, синий, и темнее,
Также красный, и краснее крови.

Бабочки летели белым вихрем,
Мотыльки, как с неба хлопья снега,
В белой туче быстрым перелетом
Пробегала дымка красных крыльев.
От воды кружился белый жернов,
В малых брызгах были вскипы радуг,
Изливались зерна в жадный желоб,
Становились тонкой, белой пылью.
И одни пылинки улетали,
Таяли, как тщетный снег весною,
И другие хлебом становились,
Ежедневным, знаемым, тяжелым.

Далеко от Севера до Юга
Белых лебедей летела стая,
Нежных цапель кружево белело,
Сонмы белых пташек безымянных.
И за каждой лебедью был сокол,
И за каждой цаплей темный коршун,
И за каждой пташкой трепетавшей
Кривоклювый цепколапый ястреб.
Далеко в пространствах остывавших
До земли осенней огрубевшей
Упадали хлопья белых перьев,
Между ними брызгали рубины.

Без границ раскинутые степи,
До волны несчитанного Моря,
И белеют по степям зеленым
Молодые, радостные козы.
Посмотреть на каждую – веселье,
Так им любо в этом белом мехе,
Наслаждаться сочною травою,
Под высоким Солнцем возле Моря.
Посмотри, бегут в безумном страхе,
И за каждой мчится серый призрак,
Пляшет зуб, и лезвие хохочет,
Много алых лент для белорунных.

Добежали козы до предела,
Где вода на сушу забегает,
Чтоб, покинув вольные просторы,
Источиться горькими слезами.
Задохнулись быстрые беглянки,
Прикоснулись к влаге синеватой.
Приняла их пляшущая влага,
Разметала всюду вдоль по Морю.
Так и будут в Море неизбывном,
Добегут, взбегут на гребень вала,
Высь их сломит, брызнут белой пеной,
Из бокала выплеснута влага.

Ты белеешь, белая невеста,
Но еще не крайняя предельность,
Если Море бьется и рокочет,
Украшая волны белой пеной.
Там, где безглагольный белый полюс,
Изо льда восходят к небу храмы,
И никто там кровь не проливает,
Но краснее красной крови – зори.
Будь белее, белая невеста…
Что тебе земные обниманья?
Белых роз тебе я приготовил.
Будь белей всего, что в мире бело.

Я верую во власть и в чару Змея.
Через него, на утре бытия.
Открылось мне, что яркий возглас «я!»
Есть меч благого, хоть и нож злодея.

В блаженстве откровенья холодея,
Я тронул ключ, и брызнула струя,
Вдруг жаркой льдяность сделалась моя,
Из точки вышла звездная затея.

Подвижна самозамкнутая Суть.
По капле от безмерного горнила
Отпала, ощутив что капля – сила.

Другая, возжелавши к ней прильнуть
За ней. Так руль возник, и с ним ветрило.
К бессмертному всегда чрев смелость путь.

К бессмертному всегда чрез смелость путь.
Уверуй в сердце, сеть порви рассудка.
Всего желанней счастье первопутка.
За срывный край не бойся заглянуть.

В воде стоячей чуть мерцает муть.
Но видишь ствол? Его коснуться жутко.
Коснись его. Не старая погудка,
А новый звук – срубив, его швырнуть.

Смелей прикосновенье острой стали,
Руби, бросая щепки прочь, топор.
Кто хочет знать неведомый простор,–

Тот на ладье впадет в безмерность дали.
Чтоб новым стать, низвергнись в водокруть
Свой лик люби, и свой же лик забудь.