Владимир Маяковский: Стихотворения. Поэмы. Пьесы

{1}

Немало лет прошло с того дня, когда в трагическое утро 14 апреля 1930 года перестало биться сердце «агитатора, горлана-главаря», сердце великого поэта революции — Владимира Маяковского.

С первых своих шагов в поэзии Маяковский жадно, настойчиво, непрерывно искал контакта своего стиха с сердцем «человека улицы», большого, массового читателя своего времени.

С первых своих шагов в литературе он боролся за этого читателя, проходя сквозь строй открытых атак и кулуарных интриг, сопровождавшихся улюлюкающими выкриками и записками: «Маяковский, для кого вы пишете?», «Маяковский, вас не понимает и не принимает массовый читатель», «Маяковский, перестаньте размахивать картонным мечом ваших агиток — вы исписались». Вот это, последнее, чем глубже поэт выявлял себя глашатаем героической народной борьбы за коммунизм, звучало все чаще, все настойчивее, все визгливее.

В шумном хоре голосов отрицателей смешались и возмущенное шипенье снобов-эстетов и громыхающая «словесность» псевдолевых вульгаризаторов.

Но, вопреки всему этому, еще при жизни, Маяковский проторил себе дорогу к тому читателю, о котором он мечтал в своей поэтической юности, во имя которого он ушел «из барских садоводств поэзии — бабы капризной».

К ним, этим своим современным и будущим читателям, поэт обращался в своем последнем, завещательном произведении «Во весь голос», считая себя обязанным рассказать «о времени и о себе».

Десятилетия, отделяющие нас от времени создания последних поэтических строк Маяковского, — достаточно большой срок для проверки временем силы читательского внимания к поэту и силы его влияния на поэзию его времени и последующих десятилетий.

За эти десятилетия сошли с литературных подмостков и канули в Лету многие из тех, кто пророчил этот удел Маяковскому. За эти десятилетия, полные невиданных социальных катаклизмов, потрясавших человечество, ни победный гул великого строительства, ни разрушительный грохот войн и классовых битв не помешали читателю слышать голос поэта-новатора, поэта-революционера. Наоборот, чем больше мужало в борьбе и труде молодое советское общество, чем шире развертывалась ленинская культурная революция, тем больше и больше понимание стиха Маяковского становилось, по его выражению, «выше довоенной нормы».

Когда-то сам поэт мечтал о том, чтобы его стихи расходились по стране «летучим дождем брошюр». Эта его мечта, так же как и мечта о разговоре с читателем на волне радио, исполнилась. Прорвавшись через «громаду лет», поэт вошел в каждый дом своих соотечественников, звуча и в оригинале, и в поэтических переводах на всех языках народов, объединенных в братстве Союза Советских Социалистических Республик.

За эти десятилетия не проходило ни одной дискуссии, посвященной судьбам советской поэзии, в которой бы ее участники не отправлялись от новаторского наследия, оставленного нам Маяковским. И это не удивительно. Ведь кроме того, что за минувшие годы в поэзии звучали голоса поэтов, прямо ориентирующихся на поэтическую манеру и интонацию Маяковского, ни один из советских поэтов, как бы его манера, его интонация, его стиль ни разнились с интонационпо-трибунным стихом Маяковского, не избежал благотворного воздействия его смелого новаторского опыта в расширении языковых, тематических, интонационных возможностей русского стиха.

Еще при жизни Маяковского установились его связи с наиболее прогрессивными поэтами за рубежом, уже были проложены первые тропинки к сердцу зарубежного читателя стиха.

Ныне, обозревая обширные дали современной мировой поэзии, без труда можно установить для себя, что стих Маяковского «через головы поэтов и правительств» из года в год завоевывает за рубежом — и среди наших друзей, строящих социализм, и в капиталистических странах: — сердца миллионов читателей и почитателей стиха.

Самоотверженная работа лучших, прогрессивных поэтов за рубежом приблизила Маяковского к сердцу зарубежного читателя, несмотря на все трудности перевода его стихов на другие языки.