Сергей Решетнёв - Графика ночей

правительство преследует меня
бог наблюдает, судит, любит, мстит
без платы жизнь тебе не даст ни дня
что слезы нам – других развеселит
им не дано наш путь расшифровать
прикосновенье – гибнет мотылек
и каждый раз ты вынужден играть
по правилам, что знает только бог
и боль в груди – естественная дань
и в сердце гнев – последний мой оплот
забудешь сказки, только плоть порань
для тех, кто слеп, и зрячий – идиот
я мстил тебе, себе, любви,
но продолжал отчаянно любить
страх в этой острой боли раствори
учись без разочарований уходить

Вся жизнь – инстинкт.
И разум. И инстинкт.
Желания боксеры.
Мысли – ринг.
Особенно, когда нахлынут сразу.
Всё настоящее – не взять на уговоры.
И невозможно никого простить.
Прощенье – ложь.
Мы будем вечно мстить.
Но строить фразы
Так, чтобы никто, никто-никто не смог бы уловить
Все наши внутренние ссоры.
И мы не знаем, где граница
Любви и похоти,
Не знаем, где граница.
Но чем бы не дано нам было насладиться,
И это мы навеки потеряем.
Чуть отвернешься и не вспомнишь лиц,
В которые смотрелся, как хозяин.
И эта боль вонзается, как спица,
В то место, что мы сердцем называем.
И мы не знаем,
Точно в чем разнятся добро с корыстью,
И так ли пьяница далек от истины —
Не знаем.
Не знаем, где граница,
Между страданием и наслаждением.
И гению уже не повторится.
Но все же гениальность ожидаем.
И мы не знаем,
Где кончается инстинкт
И разум начинается – не знаем.
Мы логикой, как куклой, управляем.
И сердца бесконечен лабиринт.

Кто-то нас убивает, преследует нас.
Мы не можем, не можем на время влиять.
И за часом у нас отнимется час.
И страдай – не страдай – всё равно умирать.
Не спасти ни далеких, ни близких.
Мы все в черных помечены списках.
Наслаждение пьем, как вино,
А наутро во рту так же сухо.
И в грядущем, как в горле, темно.
Смерть не хочет жулить и гадать.
Ставит в паспорте духа печать.
Это жерло – безумное горло.
Космос скользкий, с больным языком.
И чем больше нас прошлое кормит,
Тем всё меньше мы знаем о нем.
В смерть гляжусь, не мигая, ни прячась.
В жизни нет ни любви, ни удачи.

Мы все спим с воображеньем.
Воображаем. Образом обладаем.
То, что кажется наслажденьем —
Это наша мечта о рае.
Но мы знаем в душе, глубоко,
Мы – одни, и другие – слепы.
Человек человеку – крепость,
Взять которую невозможно,
Но представить это легко.
Мы живем в искаженном мире,
Где покой и любовь в квартире,
Но безумье и зверь под кожей.
Зверю пусто и одиноко.
То, что видим – то и хотим,
Что хотим – то, как правило, видим.
Если рухнет иллюзия – мстим.
Если нет ее – ненавидим.
Потому что правда – жестока.

Но у каждого в жизни бывает час,
Когда он верит, что станет чище.
Наши мысли свободнее нас,
Потому что мы вечное ищем.
Наши чувства честнее нас,
Потому что не притворяются никогда.
Наши желания лучше нас,
Не вершат над собой суда.

За любовью следует ненависть.
Полюбив – умножаешь печаль.
Хорошо, что под кожей вены есть,
А в умеренных странах – февраль.
Хорошо, что есть небоскребы,
И машины с высокой скоростью.
Сердце хочет пройти сквозь ребра
И отдать себя миру полностью.
Хорошо, что есть реки и омуты,
Хорошо, что есть люстры и лезвия.
Без тебя всё равно жизнь – кома,
Пулевое в душе отверстие.
Хорошо, что есть яды и ярость,
Хорошо, что есть горло и галстуки.
Вспоминать тебя с такой ясностью,
Всё равно, что в огонь руки класть.
Хорошо, что бывают бокалы,
Алкоголь продается свободно,
Мне всего в этом мире мало,
Если сердце твое бесплодно.
Человек – это мягкие ткани.
Боль плоть скручивает в спираль.
Отними мою, боже, память,
Если жаль меня, хоть немного жаль.

Каждый из нас умрет.
Но мы будем одна плоть.
Корабль ко дну пойдет.
Но мы будем один мед.
Даже после смерти, – сказала ты, —
Муж не должен узнать об этом.
Боже мой, где ты, где ты?
Преврати меня в ветер.
Жить не хочется, не желается,
Лед сжимает со всех сторон.
Как в раю тебе обнимается?
Как в незнании счастлив он?
Как корабль во льдах раздавлен я,
Лопнет корпус и выйдет боль.
Если в жизни твоей всё исправлено.
Где же я свой найду покой?