Сергей Решетнёв - Графика ночей

Божественно и сказочно я жил,
Божественно и сказочно живу,
И, кажется, нет в мире больше сил,
Которые жизнь эту оборвут.

Ну вот, я здесь, что называется – в дыре.
Дождь – словно сумасшедший во дворе —
Бьет по жестянке, пляшет под окном.
Дыра огромна, центр дырки – дом.
И запечатана безденежьем мечта,
И, может быть, я б бросился с моста,
Да очень уж мосты невелики,
И слишком близко от перил до дна реки.

Бог – мечта, судьба – мечта,
А любовь – мечта вдвойне.
Не взойдет моя звезда
Ни в душе, ни в вышине.
Есть вселенная одна,
И она – во мне во мне.
Без размеров и без дна —
Мысль о Боге в тишине.
Мир всклокоченный кипит,
Будто вечна суета,
Смерти черный монолит
Манит в ночь, но ночь пуста.
Нет ни ангелов, ни снов
За пределами ума,
Но они через висок не прорвутся,
Плоть – тюрьма.
Каждый свой отбудет срок.
Со свободой ждем свиданья.
Но – напрасно. Даже рок —
Тень, игрушка подсознанья.
Безнадежен, как больной,
Жизнь, зачем рассвет встречать?
Наслаждаться злой игрой
В ожиданье палача?
Нет, пытаться Богом стать.
Нет, творить свою судьбу.
И на небе, как печать —
Выжечь новую судьбу.

Легкий ветер облако поднимет
Над моей нетрезвой головой.
Черепа не треснувшую дыню,
Дождь погладит ласковой рукой.

Не сметь кричать про то, что хочешь ты.
Пусть лопнут все подпруги и мосты.
Пусть ярость заливает кровью очи,
И сердце пьяное тоскою жить не хочет,
А хочется фонтаном – в небеса,
Вонзится в Бога, как в плечо пчела.
Оставить жало и – в небытиё.
Сквозь вечность бросить голоса копьё.
Нет, замолчать, все проглотить ключи.
Живым я вам не дамся, палачи!
Пойду сквозь боль и радость – напролом,
Поток и гордость – вот мой новый дом.
Я доберусь до самого предела,
Но лишь бы жизнь лучиною не тлела.

Как холодно и страшно,
И хочется бежать.
Когда меня любила —
Ты не хотела спать.
Как хворост
В пламя близости летела.
Теперь вот изморозь
На окнах отсырелых.
Качались звезды,
Как в реке кувшинки,
И рвался воздух
Криком, паутинкой.
Спешили вымолвить,
И задыхались.
Теперь не вымолить,
Ни слов, ни жалость.
И спит один,
Когда другой не спит.
И лед на всех вещах,
Невидимый, лежит.

Она уезжает
Она уезжала вчера
Она уезжает сегодня
Она уезжает завтра
Она не вернется
Спускается тихо туман
По длинным-предлинным улицам
Спят обитатели многоэтажных трущоб
Полные чемоданы тумана
Люди оцепенели
Ждут от меня чего-то
Солнце едва пробившись
Играет на иглах водяных капель
Вечер, а она всё уезжает
Имя ее уже изменилось, а она уезжает
За тонкой железной стеной идет мелкий снег
А она уезжает
Фиолетово-красное небо пульсирует
Безумная в своей протяженности степь
Полог откинут – иди же на все четыре
Я буду смотреть
Наслаждаться, грустить
Аэропорт открыт
Красные лампочки на белых крыльях
Я каждый день провожаю тебя отсюда до самого горизонта,
Который есть пробужденье.
Какой хрупкой станет память за этой чертой
Ненадежной, как тот туман.

Я вернулся в то время, когда ты была молодой
Я уже был не твой, и еще был не твой.
Я приехал в тот город, где ты была молодой.
Я поднялся в квартиру, где старые куклы в шкафу
Незнаком тебе, но я знаю твою биографию.
Твою биографию до сегодняшней встречи,
И всю твою жизнь впереди
Удивлена? Разговор на кухне за чаем.
Невозможность событий таких ранит.
Кулаки от бессилья стиснуты.

Ты беременна, месяцев шесть
Ты пришла: Ну, возьмешь, всю, как есть?
Я согласна, пойду и в гарем.
Я считаю по срокам – когда и с кем.
Я бессилен, я зол, я пропал.
Я ведь ждал, мысль об этом гнал.
Я кусал этот локоть мнимый.
Ну, доволен, теперь, родим мы.
Не такою я видел встречу.
Защищаться от сердца нечем.
Ты всё время берешь мою руку,
Будто чувствуешь: убегу.
Я стал нужен, за это готов
Всё терпеть, всё простить, понять.
Ревность жгучую – на засов,
Нелюбовь твою – не замечать.
Только бы оставалась рядом,
Пусть все дни рядом будут адом.
Для меня. Для меня одного.
Жить без гордости даже легко.
Я ревную тебя и к врачу.
И на шутки твои я молчу.
Я ревную тебя к медсестре.
Непогода стоит на дворе.
За двором долгий тракт до больницы.
Должен кто-то и в бурю родиться.
Я машину толкал, ты рожала.
И вода вдоль дороги бежала.
Я машину толкал, ты рожала.
Пелена всё вокруг застилала.
Я кричал, ты кричала – как водится.
Глина желтая нас не пускала.
У стекла лобового молчала
Недоступно одна Богородица.