Наташа Денисова - Союзпечаль. Стихотворения

*
как ничтожна трагедия одной жизни
в сравнении с тем, что приобретает человечество.
все искусство на свете оплачено
чьим-то горем.
и мы так пристально наблюдаем, смотрим
как вырастают леса из праха,
как в погасших глазах проступает правда.

до встречи, мой друг. как зябко
мне в этом мире зыбком.
только бы он не был случайной ошибкой,
только бы наше существование
имело какой-то смысл.

я пишу вам, владимир,
из века, который вы не увидели,
из под век глядим мы
на жизнь вашу
равнодушными зрителями.

я пишу вам, печальный,
отделенный всеми возможными
и невозможными далями,
о том, что вы никогда не встречали меня,
но так много сказали, я…

мне нравится наблюдать, как утром
на расстоянии поднятой вверх руки
летят птицы и златокудро
осыпается желтый снег ольхи,
как души звезд разрезают небо,
словно страны быстрые поезда.

и дети растут, как стебли,
в никуда.

мы не увидимся, нет, владимир,
время сильнее любой любви.
я пишу, а ваши ладони севером покрывает иней
где-то там, у вычерневшей стикс-реки.

я пишу вам, владимир,
а вы у свинцовой смерти,
что руками сдавила виски.
вы все еще мне не верите,

не верят тем, которые безжалостно далеки.

в тишине затрезвонят бешено
истосковавшиеся по огню сердца.

мы идем во времени – ласковые, прилежные,
воздух путается в волосах.

вы не помните нас, так дерзко
воспевавший громаду человеческих чувств,
нас, прячущихся за белыми занавесками
века,
в который я в одиночку из ваших стихов вернусь.

если ты выберешь этот путь —
тихий и безызвестный,
чтоб только в зимнем вечере не тонуть,
не стоять на краю бездны,
не разгадывать шум лун,
не писать долгие письма…

декабрь перечеркивает карту вен,
подменяет мысли,
он расставляет всех этих людей,
все эти остановки,

чтобы больше ты никогда
не бродил под дождем громким,
не вспоминал моего молчания.
никто почему-то не говорит,
что пустота приручает,

что большинство выбирает смерть
задолго до всех прощаний,
что толпы когда-то живых остаются стареть
в очереди за йогуртом в «ашане».

и я не верю, что легче так,
и я не верю, что так лучше,
что мир отдал тебе мои слова,
а взамен забирает душу.

есть птицы громкие, поющие на виду,
есть птицы странные, плывущие по воде,
есть птицы тихие, что прячутся в дальних лесах,
а есть такие, о которых не рассказать.

не то, чтобы они были особенными, или лучше других,
не то, чтобы они знали что-то о небесах.
только боятся они, как огня, чужих рук,
и не вытравить ничем этот страх.

только летят они высоко-высоко,
только молчат они так, как земли после дождя.
и если однажды ты заберешь с собой
такую птицу – знай:
она и тысячелетия не устанет тебя ждать.

мы век готовились к зиме:
шили пальто, огонь в сердцах хранили.
по блеклой неба синеве
нас к северу водили.

нам говорили: там, внизу,
с потрескавшихся губ срываются проклятья,
и жухлая трава гниет, и запах носит ветер.

мы ждали так, так ждали мы,
когда в нефть ночи
нас выбросят безжалостно, и мир
нас растерзает в клочья.

мы думали, что, жертвуя собой,
изменим все события.
октябрь. я жду тебя на мостовой.
какое жуткое столетие.

мне так сложно говорить с тобой сквозь проклятия,
потому, что по законам этого мира я должна тебя
проклинать.
потому, что самое страшное – это не ждать, а

когда выключают свет.

потому, что страхи мои как волки,
голодны и бешены,
ищут, чем поживиться,
закрывают комнату втихомолку,
выдергивают из гранат кольца.

мне так сложно говорить с тобой через время,
через столько понедельников и суббот,
через столько солнечных дней и ливней,
через карты и города,
выстроившиеся, будто северный флот.
корабли их печальны, улицы так длинны.
мы живем у причала
странной, чужой для всех страны.