Наташа Денисова - Союзпечаль. Стихотворения

жизнь кажется беспощадно длинной,
но бездомный щенок, которого мы хоронили с таней
под старой сливой, приглядывать с неба станет
за нами двоими,
и не допустит,
чтоб мы прожили ее пусто.

если бы мне предложили выбрать —
я бы вспомнила какую-нибудь ночь с громом,
чтобы выйти на улицу, как из комы,
и понять, что ты на краю мира,
что все спят вокруг,
и в тебя не верит
никто,
и тебя не знает никто.

есть легенда о принце,
который превратился в цветок,
он жил у озера и долго смотрел на свое отражение,
как будто не существует катастроф и лишений,
как будто все необходимое заключено в нас самих.
а потом принц увял и сник.
это несправедливо, ведь он был прав,
быть может, единственный, кто что-то понял.

мы давно не виделись с таней.
расстояния означают, что детское сердце тонет
во взрослом и неуклюжем теле.

я бы вернулась в то утро,
когда мы плакали под деревом и хотели
убить смерть.

и она говорит:
– если б не он – я б еще в девятнадцать
летела вниз с крыши какого-нибудь
неприметного здания,
на все поезда опоздала бы,
и они ушли без меня бы.

а сейчас так незаметно наступает ноябрь,
планета вертится медленно, время бежит быстро.
если б не он – я могла бы струсить,
могла бы никогда не поднимать трубку,
не отпускать ничьи руки,
до тех пор,
пока мы бы не сделались старыми,
чтоб стоять под бледными вербами,
и притворяться, что вот теперь нет выбора.

если б не он – я бы осталась в своей
глухой провинции,
на улицах с одинаковыми лицами,
у отремонтированного здания почты
в одиночку.

быть может, кто-то меня подобрал бы,
так на память морские камни
кладут в карманы и сумки,
потом случайно выбрасывают через сутки.

если б не он – я бы пела печальные глупые песни
в доме культуры
в составе городского хора,
несмотря на то, что у меня нет ни слуха ни голоса,
а только живое сердце.

я до сих пор помню, как пахнет смородина,
когда она только отцвела.

если б не он, как прообраз точки отсчета,
начального числа,
тихих птиц,
остановившихся поездов и матчей —
все вокруг существовало бы молча.
я бы до сих пор ощущала мир черно-белым.

и сейчас, когда больше не остается веры,
не остается ничего,
что можно воспринимать всерьез —
я закрываю глаза и вижу шумящий лес,
и так больно,
словно бы кто-то в глазницы льет воск,
горячий воск,
разъедающий радужку.

и она замолкает.
и гаснут лампочки.

я не читала в тебе ничего о войне,
но многое о любви.
зимы так длятся… в небе цветут снегири.

тому, кто стучал, обязательно отворят,
тому, кто так ждал, больше нечего ждать.

как страшен король времени, как он лют.
он убьет ваших стариков и женщин,
возьмет их хлеб,
разольет по городу терпкий ветер лип,
темнотой наполнит воды реки.

армии его безжалостны, велики
земли глаз твоих превратят в пески.

я не читала в тебе ничего о войне,
но многое о любви.
говорят, это что-то неуловимое,
вроде чувства, когда с раны снимают швы,
запаха осени, звезд, листвы
опавшей, вырабатывающей тепло.

как птица, оставшаяся без крыла,
идет человек по земле один.
яблоки, лишенные сердцевин
истлевают.
прах к праху.

только больше не пой, я прошу тебя:
петь не нужно.
на севере сыплет снег, на юге растет соль,
на западе ветер кружит.
восток – это мы с тобой, стан тонок.
в лесах все цветет мох сырой,
раненый зверь кричит, как ребенок.

а песни твои – прах,
а песни твои – темень.
они словно сцеживают небеса
в мое неживое тело.

что богу до нас всех?
мы врастаем в свои степи,
а если и существует грех —
мы все в нем давно утопли.

и петь не велят никому
эти края глухие.
ты слышишь меня?
ночь тебя возьмет
и превратит в иней,

и превратит в смех
на ветвях деревьев-шаманов.
нас не существует всех,
давно уж не существует всех,
мы живем только в песне твоей странной.

ну, кто из нас не умирал, адмирал?
ничто не бесконечно.
растет до неба из твоих ран
путь млечный.