Наташа Денисова - Союзпечаль. Стихотворения

здесь привыкли не помнить,
слушать запах диких и пряных трав.

мы так медленно тонем,
в друг друге
друг друга
не отыскав.

нас не разбудят живые люди,
нас не изменят скворешен звуки,
и скрип от ставен…

мы не оттаем.

летит, как сотни бескровных белых,
мотыльков
снег стылый, первый,
и запах слов

кого-нибудь из двадцатого
наполняет площади. и не летная.
и не кратная
ничему из того,
о чем говорили прежде.

откуда же эта,
вывешенная, словно флаг врага,
надежда?

быть может, тогда,
в середине прошлого века,
когда все на свете казалось легким,
когда человек отправился в космос,
в его сознание проник вирус,

и с тех пор мы все словно бы там,
словно бы с ним:
идем по земле, а друг друга не разглядим.

все всегда начинается с реки.
любой мир, любая любовь.
существовавшие до, наверняка, возразят —
слышишь ветер, прорывающийся сквозь ветви ив?

быть может, то, что я написала —
это только голос реки,
все во мне – это голос реки?

я смотрела на нее так долго,
что в другом времени умерла рахиль,
она состарилась, морщины испещрили ее сердце,
во дворе облетела смоковница.

я – другая река.

быть может, над степью живет бог,
над небом живет бог,
и облако – белый его рукав,
и осень цветом как у него глаза,
и сам он рос у земной реки.
поэтому души наши так похожи на светлячков,
июльских светлячков, летящих над водами.

и по настроению ходит бог с неводом,
но настроения часто нет.

я – другая река.

волны накрывают волны как лепестки,
вязкие сумерки пробуждают цикад.
трава склоняется над водой,
водоросли цветут.

и если ты говоришь,
если ты все еще говоришь со мной —
знай, это я мысли твои краду,
это я превращаю их в речной шум,
в запах.

земные воины истлевают в земных латах,
солнце расширяется, производит больше света…

только чтоб исчезнуть нужно мало храбрости,
во мне нет этого.

я – другая река.

так подбирают на обочине собак бездомных,
глядят в глаза и ждут тепла в ответ.
но только все тепло, как вишни, сорвано,
и есть лишь убивающий живое мир,
и есть лишь тусклый свет.

и мы бежим за ним, как будто бы догоним,
и мы бежим за ним, как будто бы он свят.
а время изменяет телефонов
все номера.
на том конце молчат.

твои деревья истончаются, как нити,
твои цветы смыкаются, что веки.
в надежде оживить
нева все бьется о гранит, я…

я так же поступаю с человеком.

беги, если хочешь, чтобы тебя любили.
в этом мире увядших лилий и тонких линий,
в этом мире страха, неправильных мер,
беги, если все еще уцелел.

опускайся на дно, на дно,
там, где звезд не видно,
растут пшеном
песни обреченных,
трава шумит.

уходи туда,
где о тебе никто не говорит.

и молчи так долго,
гляди в себя,
чтобы только вечер и корабли,
чтобы взгляд случайный,
неосторожный.

– отыскать тебя было так невозможно.

красные комиссары идут по миру
в куртках, пропахших дождем и ветром.
красные комиссары в ржавеньких портсигарах
душу твою хранят, герда.

я расскажу, как они ее отобрали,
я расскажу, как они за тобой ходили.

в нашем дворе,
где трава проросла сквозь гравий,
где жемчугом падают, а затем гниют сливы…

вон там они тебя разглядели,
в день, когда мы птенца спасали.

там они стали метелью,
шумом реки нашей стали.

это они притворятся мадонной,
первой любовью,
фиалковой темной кровью,
въевшейся в пальцы рук.

это они стали нашим ветхим домом,
космосом старых книг.

август девяносто шестого.
воздух увял, поник.
баба лида на небо унесла ведра,
чтоб спиленные яблони поливать.

а ты пропадешь без души, герда!
но нам ли теперь горевать?
нам ли ходить по городу,
собирать твоего сердца зерна?