Леонид Кузнецов - Прощай, Чукотка!

Купол неба, отражая свет,
Когда солнце рядом за горами,
Создает оптический эффект,
Сходный разве только с чудесами.

В озере хрустальная вода,
Так чиста она и так прозрачная!
Свет ее пронзает без труда,
Нет воды прозрачней, однозначно.

Утром ждал улов нас неплохой:
Очень крупные гольцы попались,
Самочки помельче, но с икрой,
Вечером мы ею объедались.

Уникальный в озере голец:
Нет нигде жирнее и вкуснее,
На 12 кг самец,
Говорят, ловились и крупнее.

Тот голец – лососевый гибрид:
Все за миллионы лет смешались.
Ни один создали новый вид,
Предки ж их из моря поднимались.

Голец – «карлик» в берегах кишит,
Есть ещё гибрид глубоководный,
В черной пропасти он жизнь влачит,
И для жизни сверху непригодный.

Стаи птиц над озером летят,
Никогда на воду не садятся:
То ли так они всегда спешат,
Иль чего-то все-таки боятся?

Сдрейфовавшие на юг во льдах
Возвращаются домой медведи,
Грязно-белые бредут в горах,
Есть у озера и бурые соседи.

Камни черные в воде лежат —
Прах упавшего метеорита.
Медики не даром говорят
Про загадки черного шунгита.

Чистоту прозрачных вод хранит,
Как дитя свое оберегает,
Камень удивительный – шунгит,
А вот как? – Пока никто не знает.

Озеро давно учёных ждёт,
В батискафе б в бездну опуститься!
Первозданность скоро пропадёт:
Всё загадим, надо торопиться!

Озеро у чукчей с давних пор
Лишь дурную славу заслужило,
Место дикое в средине гор
Для легенд мотивом послужило.

Будто чукча как-то кочевал,
К озеру пригнал своих оленей,
Подошёл к воде, да и пропал…
Жертвой стал таинственных явлений.

Будто Келе в воду утянул,
Из воды внезапно показался.
Кто же знает, как он утонул?
Ясно лишь одно, что не купался.

Как же нам с легендой этой быть?
Это тема целого рассказа.
Мне ж пора к концу вас подводить,
Оставляю для другого раза.

Ночью вдруг завыло за окном,
А к утру вокруг всё побелело,
В берег били волны ростом с дом,
Озеро ревело и кипело.

Две недели ветер дул и дул,
Настоящая зима настала,
Выдохся, смирился и уснул,
Тихо, ясно и морозно стало.

Долгожданный вертолёт нас снял,
Заждались пропавших жены дома,
А когда над чашей пролетал,
Провожала чернота пролома.

Край подветренный затянут льдом,
Наступило время ледостава.
Скоро всё уснет глубоким сном
И накроет чашу белый саван.

О зиме одно могу сказать:
Озеро – пустыня ледяная,
С сентября по август будет спать,
Лед и снег от края и до края.

Мне зимой случалось прилетать
К домику у озера с друзьями,
Дикарей – оленей пострелять
И волков, что ходят за стадами.

Много в сопках бродит дикарей,
Да и «серых пастухов» немало.
Тороплюсь закончить поскорей,
Да и вам, читатель, скучно стало.

К этой теме снова я вернусь,
Если только мне позволит время,
Описать охоты соберусь,
Сброшу с плеч воспоминаний бремя.

P.S. Приходит срок и мы уходим в тень.
Из пятерых в живых осталось двое.
И мне былое ворошить не лень,
Немногим видеть довелось такое.

На Чукотке мамонты жили,
Рос там лиственный лес тогда,
И по поймам речным бродили
Волосатых слонов стада.

А потом вдруг что-то случилось,
Астероид ли виноват?
Только ось земная сместилась,
Как ученые нам говорят.

Намекают еще на цунами,
На пришедшие холода,
Но похоже не знают сами,
Как исчез этот вид навсегда.

А до нас дошли только кости,
Сохранились они в мерзлоте.
И плывем мы к мамонтам в гости,
Повинуясь давней мечте.

Мы плывем по чукотской речушке
Под названием Емыкууль,
От стоящей в устье избушки
Непрерывно кручу я руль.

Словно заяц речка петляет
Меж подмытых вспучин – холмов.
Каждый паводок их разрушает
Речка, выйдя из берегов.

И пластами рушится берег,
Тает вечная мерзлота…
Вдруг смотрю и глазам не верю:
Там под берегом наша мечта,

Над водою белый, блестящий,
Словно сабля, бивень торчит
Древний, целый и настоящий
Речка ж клад схоронить спешит…