Расул Гамзатов - Очаг

Сперва являюсь к матери с поклоном,
С рассказом — для меня она жива,—
И в шуме ветра, в шелесте зеленом
Я различаю тихие слова:

«Спасибо, сын! Тебе отвечу кратко.
Одна из наших дедовских примет
Гласит — коль нет на кладбище порядка,
Порядка и в самом ауле нет».

Я слышу наставления Гамзата,
Им вторит эхо снеговых высот:
«Пускай тропа к надгробию Солдата
Нигде и никогда не зарастет.

Расул, запомни, если будут люди
Беречь могилы павших сыновей,
Кровопролитья нового не будет,
И мир пребудет на планете всей».

...Вовек не зарубцуется такое:
Военный август, пыль седых дорог,
И лазарет, лишивший нас покоя,
И за деревней серый бугорок,

Граненый обелиск, цадинский камень,
И памяти неутомимый зов,
И над могилой негасимый пламень,
И скорбный перезвон колоколов.

Смешав степную почву с нашей горской
И горсть земли с могилы брата взяв,
В аул Цада вступаю с этой горсткой,
В обитель песен, облаков и трав.

Ясным утром на заре мой
Льется голос из окна.
Кто я?
Девочка одна,
А зовут меня Заремой!

Родилась я в самом первом
Звонком месяце весны,
Ручейкам его напевным
Были улицы верны.

И никто детей не кутал —
Был погожий, ясный день,
Голубел высокий купол,
Сдвинув тучку набекрень.

Показался плач мой эхом
Капель, падающих в снег.
Никогда с веселым смехом
Не рождался человек.

И, когда впервые маме
Я предстала в свете дня,
Родниковыми глазами
Мама встретила меня.

И в глазах ее слезинки
Были радости полны,
Словно первые дождинки
Начинавшейся весны.

Был неведом, незнаком мне
За квадратами стекла
Снежный,
солнечный, огромный
Мир, в который я вошла.

Родилась я среди тропок,
На границе всех дорог,
Там, где знатные бок о бок
Встали Запад и Восток,

Над соленою волною
У Кавказского хребта,
Где с морскою глубиною
Побраталась высота,

Где луну нетрудно горсткой
Зачерпнуть на дне ручья.
И со дня рожденья горской
Стала девочкою я.

Родилась я в славном доме.
Говорят, в домах таких
Родились все люди,
кроме
Самых стареньких из них.

Глаз и ночью не смыкает
Колыбельный этот дом.
Детский плач в нем не смолкает
Всякой ночью, каждым днем.

Он в сердцах счастливым эхом
Откликается весь век.
Никогда с веселым смехом
Не рождался человек.

Чувством радостным согреты,
Папы,
многие притом,
Круглый год несут букеты
В колыбельный этот дом.

Удивительный, как чудо,
Он сравним не с чем-нибудь,
А с вершиною, откуда
Родники берут свой путь.

Им любуются ватаги
Белых тучек с высоты.
Стал он люлькою отваги,
Колыбелью красоты.

И у тихой колыбели
Песни ласковые тут,
По какому бы ни пели,
На один мотив поют.

...На Кавказе прошлых лет —
Это знаю я с пеленок —
Радость, что рожден ребенок,
Заряжала пистолет.

Ночь в окне иль час рассвета,
Но отец спускал курок
И вгонял из пистолета
Пулю в темный потолок.

В старину не без причины
В потолок летел свинец.
Разве званье для мужчины
Есть почетней, чем «отец»!

И, когда дождался вести,
Что явилась я на свет,
Счастлив был с друзьями вместе
Сесть за стол один поэт.

Там, где знатные бок о бок
Встали Запад и Восток,
Он послал двенадцать пробок,
Словно пули, в потолок.

Охватило сына гор
Чувство гордое при этом,
С коим он,
хоть слыл поэтом,
Незнаком был до сих пор.

И про первый свой успех
Расскажу не по секрету:
Званье высшее из всех
Я присвоила поэту.