Борис Прахов: Не втиснуть жизнь в четыре строчки…

Благодарю судьбу за сердца пыл,
За то, что душу не запрятал в латы.
Благодарю за то, что я любил
Тебя такой, какою не была ты…

Природа пробудилась ото сна…
И вот уже спешат к тебе в объятья
Голубоглазка – девочка Весна
И девушка Любовь в воздушном платье.

И, ощутив дыхание Весны
И нежные Любви прикосновенья,
Летишь, как щука на призыв блесны,
Что будешь пойман, зная без сомненья!

Хочется потрогать лучик солнца,
Что ползёт по краю одеяла.
Но попробуй до него дотронься
Я, не разбудив тебя сначала.

На плече, прильнув ко мне всем телом,
Как когда-то к матери девчонкой,
Сладко спишь ты утром этим белым,
Светлая, как лучик этот тонкий…

Укрощать тебя не берусь я,
Но, с надкушенной «в кровь» губой,
Обожаю твоё послевкусье!
Пахнет хвоей, зимой, тобой…

Серо-белой ещё палитрою
За гардиной рассвет-пастель.
Приготовлю еду нехитрую
И тебе принесу в постель.

Пахнут плечи листом берёзовым…
Наказав «не шуршать!» белью,
Соберу я туман над озером
И в молочник его солью.

Сигарета неспешно курится.
Я судьбу свою не кляну.
Ночь, большая рябая курица,
Принесла мне яйцо-луну.

Сердце словно кольнуло ёжиком
И по коже прошёлся ток.
Скорлупу разбиваю ножиком
Чтобы солнца достать желток.

На меня, подивясь безумию,
Зашипело яйцо белком.
Я готовлю тебе глазунью
С чёрным кофе и молоком…

Завитками волос игривыми
Очарован я в этот миг.
Облака чуть колышут гривами,
Отражаясь в глазах твоих.

И, пока ещё не остыло, я,
Прислонясь к твоему теплу,
Прошепчу: «С добрым утром, милая!»
И добавлю: «Прошу к столу!»…

Лифт, подъезд, Жигулёвская улица,
Половина шестого утра.
Одинокий прохожий сутулится.
Он в Сегодня бредёт из Вчера…

Колобродит весна-богохульница,
Заполняя собою нутро.
И ведёт Жигулёвская улица
В не проснувшееся метро.

Сигареты дымком балуются
Молодые шальные ветра.
Тишина. Жигулёвская улица.
Половина шестого утра…

Этот маленький остров на карте не сыщешь,
Но к нему я стремлюсь, как журавль в облака.
В самых дивных стихах ты его не опишешь —
Нет на свете поэтов достойных пока.

Это – маленький остров с названием Сердце,
Но безбрежность миров умещается в нём.
Через призму судьбы слышу я его герцы.
Жаль, что я не живу в этом Сердце твоём.

Как слепой, лишь на звук, сквозь метель и сугробы
Я к нему пробиваюсь, надежду храня…
Только что же потом? Что же сделать мне, чтобы
Ты смогла в нём заметить песчинку – меня?

Люблю, когда закат свои холсты
Являет нам над тихою рекою,
И ощущенье неги и покоя
Приходит вдруг, когда со мною ты.

Люблю, когда черёмух мотыльки
Через окошко спальни залетают,
И ночь прорехи мелких ссор латает
Прикосновеньем ласковой руки.

Люблю волос рассветный аромат,
Твои слегка приподнятые плечи
И вишни губ, с моими ждущих встречи…
Как в первый раз! Как тридцать лет назад!

Мне нравилось, когда весенней ранью,
Купаясь в первом солнечном луче,
Я слышал, как любимое дыханье
Мурлычет, лёжа на моём плече.

Я видел звук проснувшейся капели,
Пичуг на нотном стане проводов
И смех ребёнка нашего в купели,
Не знающего зимних холодов…

Теперь я глух к весеннему мажору —
Сломалось что-то важное внутри.
Не внемля больше сердцу-дирижёру,
Я ухожу на коду: раз, два, три…

Догорает свеча на окне,
И неяркий огня лепесток
Начинает дрожать
От предчувствия скорой кончины.
Света – толика в этом огне
И тепла – на один лишь глоток,
Но всё чаще бежать
К той свече я хочу без причины.

Есть другая свеча – у икон.
И она не бессмертна, поверь.
Величав её свет,
В ней надежды живут человечьи,
В ней и радость, и вера, и стон,
И всегда к ней распахнута дверь.
От неё без монет
Зажигаются новые свечи.